Пост N: 1218
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 09.01.17 14:20. Заголовок: ФБ - Российский акад..
ФБ - Российский академический Молодежный театр - РАМТ 23 мин. ·
19 января в 16.00 в Высшей школе экономики в рамках Молодежного образовательного проекта "ТЕАТР+" состоится круглый стол "Сила и слабость демократии". Поводом к разговору послужит сюжет спектакля "Демократия" в РАМТе: "шпионский скандал", жертвой которого в 1974-м стал канцлер ФРГ Вилли Брандт.
Вход свободный по предварительной регистрации по телефону: +7-495-692-22-60, +7-495-692-03-21, e-mail: zritel-ramt@yandex.ru
Демократия в расколотой надвое Германии. Ею руководят далеко не идеальные люди - они тщеславны, завистливы, склонны использовать слабости друг друга. Высшие слои демократической элиты не защищены от проникновения шпиона. И все-таки демократия работает и даже для шпиона ГДР оказывается более привлекательной, чем тоталитарное государство, которому он служит. Почему? Что придает демократии моральную силу? Что обеспечивает ее политическую устойчивость? Эти вопросы будут обсуждать участники круглого стола: - Алексей Бородин, художественный руководитель РАМТа, режиссер спектакля "Демократия"; - Александр Рубцов, руководитель Центра философских исследований идеологических процессов Института философии РАН; - Валерия Касамара, доцент факультета социальных наук, заведующая Научно-учебной лабораторией политических исследований НИУ ВШЭ; - Владимир Порус, ординарный профессор, руководитель Школы философии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ; - Марк Урнов, ординарный профессор, научный руководитель департамента политической науки факультета социальных наук НИУ ВШЭ, модератор круглого стола. http://ramt.ru/news/news-645/
Убедительная просьба Админу - передать Пете, пожалуйста: в следующий раз, когда во втором отделении у его портфеля оторвется ремешок, то не надо кидать ремешок в проход к зрителям. Понятно, что на сцене он мешает, но ведь ремешок попал в преданного зрителя и поклонника Пети, а там железки на ремешке - ножке больно! :)))) А ведь сегодня у меня праздник - юбилейный (сотый) поход в РАМТ!!! Так что теперь этот юбилей я точно запомню надолго! :))))
Российский молодежный театр (РАМТ) сыграл "Демократию" знаменитого английского драматурга Майкла Фрейна в постановке художественного руководителя театра Алексея Бородина. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Британец Майкл Фрейн известен в России прежде всего как знатный комедиограф — его знаменитая пьеса "Шум за сценой", посвященная театральному закулисью, по праву считается одной из самых смешных комедий на свете: даже самых заносчивых снобов Фрейн смешит до слез. На "Демократии" в РАМТе смех тоже нередко звучит в зале, но эта пьеса Фрейна, тоже очень знаменитая в мире,— вовсе не комедия, а шпионский детектив. Впрочем, смотрят ее не только из интереса, чем дело кончится. Об этом в конце концов можно прочитать в книжках: в них изложена история про то, как агент "Штази", восточногерманской разведки, в начале 70-х годов прошлого века стал ближайшим помощником и конфидентом канцлера ФРГ Вилли Брандта, а разоблачение шпиона стало причиной отставки знаменитого социал-демократа, признавшего ГДР и внесшего большой вклад в улучшение отношений между Западом и Востоком Европы.
Спектакль Алексея Бородина не претендует ни на точность документа, ни на пособие по истории — с этой ролью успешно справляется увлекательный буклет. А на сцене театра нет ни портретного сходства героев с их прототипами (при том что практически все персонажи реальные лица), ни конкретных примет быта полувековой давности. Художник Станислав Бенедиктов придумал функциональную полупрозрачную конструкцию с движущимися перегородками, которая легко перемещается по сцене и столь же легко превращается из коридора канцелярии в вагон поезда, на котором совершают предвыборную поездку, из зала парламента в загородный домик, где семьи канцлера и его верного помощника проводят отпуск.
Со сцены в центр зала ведет широкий помост-подиум — он словно воплощает политику открытости, взятую на вооружение Вилли Брандтом, именно по нему канцлер "пересекает" Берлинскую стену. Но в темноте партера, у входных дверей, сидят два рослых манекена — на всякую открытость есть и скрытность, есть тайны, и есть спецслужбы со шпионами. Еще один важный, но безмолвный персонаж скрывается в ложе — это всемогущий Маркус Вольф, глава службы разведки ГДР и ставленник КГБ СССР. А Гюнтер Гийом (так зовут одного из самых удачливых резидентов в мировой истории спецслужб) постоянно общается со своим куратором.
В пьесе "Демократия" нет женских ролей. Известно, что Вилли Брандт любит вино и женщин — о последних на сцене много говорят, но ни разу не показывают. Европейская политика в те годы была еще исключительно мужским занятием, и эпизод, в котором герои, разбившись на пары, кружатся в чисто мужском танце, свойство описываемого мира гротескно подчеркивает. Есть и еще несколько очень выразительных сцен — как та, например, в которой Вилли Брандт опускается на колени перед памятником жертвам холокоста в Польше. Но вообще Алексей Бородин не стремится к зрелищной театральности — мастера прежде всего интересует напряжение, возникающее между людьми. Конечно, это относится и к интригам в Социал-демократической партии, и к реальности международных отношений того времени, но прежде всего его интересуют взаимоотношения Брандта и Гийома.
Спектакль по большому счету поставлен о том, как два человека становятся необходимыми друг другу, как начинают чувствовать общность поверх тайных и явных барьеров между ними. Вилли Брандта играет Илья Исаев — известно, что один из самых харизматичных политиков послевоенной Германии часто оказывался человеком нерешительным, уязвимым, и Исаев очень точно играет это сочетание, с одной стороны, самоуверенности всеми признанного лидера и оратора, а с другой — рефлексии надломленной историческими обстоятельствами личности. В пьесе главным героем является сам Брандт, но в спектакле РАМТа им становится Гийом — опять-таки потому, что Бородина интересуют не только уроки истории, но и человеческие метаморфозы.
В подвижном, болтливом, несколько даже глуповатом чиновнике, каким предстает Гийом в начале спектакле, нельзя даже заподозрить успешного резидента. Если кого-то он и напоминает поначалу, то лишь комического слугу двух господ. Петр Красилов последовательно и по-театральному очень убедительно показывает превращение своего персонажа — как Гийома начинает вести по жизни не просто кураж и не задание начальства из ГДР, а чувство привязанности и даже собственное, своеобразное для шпиона, представление о чести и достоинстве. И даже кажется, что Брандт начинает понимать тайну Гийома раньше, чем подозрения возникают у спецслужб. В финале спектакля мы видим крушение Берлинской стены и объединение Германии, слышим горькие размышления доживших до этого момента героев пьесы о тщете любых усилий — по какую сторону политических границ человек ни находился бы. В конце концов любые государственные интересы относительны, особенно на фоне судьбы и истории — в этом тоже заключено важное напоминание от Алексея Бородина. Газета "Коммерсантъ" №6 от 16.01.2017, стр. 11
Круглый стол в Высшей школе экономики в рамках проекта «ТЕАТР+»
25.01.2017
«Для театра важнее всего, кто приходит в зал, кому мы обращаем свои чаяния и вопросы. Театр может быть местом, где людей развлекают или поучают. А может иметь цель диалога. Пункт нашего театра – равный диалог со зрителем», – с этих слов художественного руководителя РАМТа Алексея Бородина в Высшей школе экономики начался круглый стол «Сила и слабость демократии», приуроченный к спектаклю «Демократия». Его задачей было, оттолкнувшись от темы и сюжета спектакля, подискутировать на тему сущности демократического государства. Эта встреча продолжила цикл мероприятий Молодежного образовательного проекта РАМТа «ТЕАТР+».
– Был такой лидер в Федеративной республике Германия – Вилли Брандт, продвигавший идею – соединить несоединимое: Восток и Запад. Потому что Германия – единая нация и ее представителям нужно уважать друг друга, налаживая диалог, – рассказал Алексей Бородин канву пьесы Майкла Фрейна и о причинах, побудивших его самого взяться за этот сюжет. – Когда-то эта идея осуществилась, но его собственная история закончилась иначе. Рядом с Брандтом оказался человек, которого он продвигал по службе и который стал его близким помощником. Он оказался шпионом со стороны ГДР, сотрудником знаменитой Штази. Этот шпион неожиданно проникся к Брандту, понимая, в каких противоречивых обстоятельствах тот находится. Но был разоблачен – и тогда Вилли Брандту пришлось уйти в отставку, что оказалось его личной драмой и драмой для истории: в правительство пришли люди другие – больше функционеры, чем стремящиеся что-то построить, изменить. Эта история очень похожа на нашу историю. Каждый из нашего поколения прошел через надежды на то, что невозможно осуществить.
Идея разрушения Берлинской стены как попытки демократического завоевания стала затравкой к разговору.
– Кто был в Германии, помнит дорожку, прослеживаемую в Берлине – следы стены. А я-то помню стену, – начал дискуссию модератор круглого стола, ординарный профессор, руководитель департамента политической науки факультета социальных наук Марк Урнов. – С одной стороны – Западный Берлин, стена, где можно подойти, нарисовать, чего хотите. А с другой – полоса отчуждения с выселенными домами, автоматчиками, собаками, чтобы «не дай бог, не прошли». Но все равно люди роют подземные ходы, специальные машины устроены для того, чтобы посадить человека в багажник и быстро промчаться в западную часть. Что меня поразило в этом спектакле? Его герои – люди, только что освободившиеся от нацизма, веселые лидеры. Один – бабник и выпивоха, другой – очень жесткий карьерист, третий – шпион из ГДР, который приезжает с миссией, а ему постепенно здесь начинает нравиться… Сложнейший механизм свобод, гарантий, прав работает, когда наверху находятся люди, мягко говоря, далекие от совершенства. И он оказывается значительно более привлекательным, чем тот мир, в котором простроена идея нового бытия.
– Сейчас мне хотелось бы подумать и поговорить на тему, что же такое демократия, – продолжила дискуссию доцент факультета социальных наук, заведующая Научно-учебной лабораторией политических исследований Валерия Касамара, поставив этот вопрос и перед аудиторией. – В Конституции Российской Федерации написано, что мы – демократическое государство. И я бы сравнила современную Россию и пример, который мы видели в спектакле при всем том несовершенстве, которое показывается. Но здесь возникают два момента. Много лет я занимаюсь изучением молодежи. И когда заходит разговор, что такое демократия, молодые люди говорят: «Это свобода». И не могут сказать, какую именно свободу имеют в виду, и вообще, что такое свобода. Политические свободы у нас в молодежной среде не отрефлексированы, нет ассоциаций, которые могли бы быть приведены. В то время как американские студенты отвечают, что для них это политическое участие, участие в принятии решений. А второе – современная молодежь очень сильно отличается от своих родителей, бабушек и дедушек тем, что они не боролись за ту свободу, с которой ассоциируют демократию.
Ответы студенческой аудитории как раз сильно разнятся с социологическими опросами, представляя ту самую часть молодежи, которая рассуждает на тему демократии не поверхностно:
– Я люблю мыслить ассоциациями и всегда представляю себе греческую демократию, где люди выходят на улицу и начинают обсуждать вопросы. И для меня демократия связана как раз с этим элементом, когда люди общаются и совместно находят какое-то решение. И к этому конечно прилагается свобода. Потому что свобода как раз во многом заключена в процессе искать решение совместно.
Вопрос Марка Урнова, в демократии ли мы сейчас живем, вызывает очень разные высказывания, но в этой полифонии мнений молодых людей и состоит смысл разговора:
– Если есть желание, то сейчас можно взять власть в разумных пределах. Пути становления, условно, главы администрации региона налажены более-менее. Возможность влиять на события, происходящие в стране тоже есть. Есть определенный ценз – финансовый по сути. Наш режим точно не автократия. В худшем случае олигархия либо милитократия.
– Нельзя утверждать, что – либо у нас 100% демократия, либо не демократия. Существуют факторы, по которым мы можем определять, насколько наш режим ближе к тому или к другому. У нас есть избирательное право, свобода слова, свободные выборы. По этим показателям мы скорее гибридный режим: на 75% демократия.
– Скорее авторитаризм, чем демократия.
– Мне кажется, вопрос, демократия в России или нет, не о том, какая власть, а о том, какое общество. И если мы посмотрим на то, как действуют люди сейчас, мы по определению не сможем назвать этот режим демократией, потому что люди очень пассивные. И в большинстве своем с тем, что происходит в стране, себя не ассоциируют. А демократия – это участие.
Интересный способ определения демократического режима предлагает присутствующим Марк Урнов, задавая вопрос:
– На что вы обращаете внимание, когда, оказываясь в другом обществе, пытаетесь определить меру его свободы? Ведь мы различаем сообщества не только по тому, что люди говорят. Есть такое понятие как эмоциональный климат. Оно шкурой воспринимается, нюансами. И когда вы описываете общество, не ограничивайте себя сугубо рациональными формулировками.
Обращает на себя внимание не только взвешенность, но и смелость ответа студента профессору:
– Если я приезжаю, условно говоря, во Францию или Германию, вижу, что люди улыбаются вокруг или что они уважают личное пространство, это же не значит, что здесь есть какая-то связь с демократией… И даже безопасность к этому не относится, это не обязательно свойство демократии. Мы можем говорить о безопасном, но ничуть от этого не более демократическом Сингапуре и демократической по всем стандартам, но от этого не более безопасной Мексике – это что касается мироощущения.
На один из самых важных вопросов обсуждения – почему в одних обществах демократия есть, а в других нет – попыталась ответить Валерия Касамара:
– Спрос определяет предложение. В одних обществах он есть даже не в течение десятилетий, а в течение столетий и становится исторической традицией. А у нас он не сформирован. Была попытка, которая только на какое-то время дала результат. И поэтому на сегодняшний момент, когда мы спрашиваем, что надо для страны, чаще всего слышим: «Нужна крепкая рука». Кто нужен стране? «Нужен жесткий политический лидер». И когда мы произносим «демократия», наполнение этой демократии никто не знает. И когда слышим ответ: «Это власть народа», – видим народ, который аполитичен, не хочет брать на себя ответственность в принятии каких бы то ни было решений, надеется на Путина, «который всех победит». И самое главное, что «благодаря Путину будет чисто в подъездах, потому что там гадить перестанут. Потому что если в подъездах гадят, то тоже надо писать письмо президенту – никак не меньше, потому что как же еще иначе бороться с этой проблемой?» Абсолютно дремучее сознание, непонимание того, как работает демократия. Как в советское время при каждой малой беде писалось письмо товарищу Сталину, так и сейчас в нашей практике ежедневно мы читаем письма, адресованные товарищу Путину, потому что «кому же еще?» Весь процесс управления в современном обществе – начиная от маленькой фирмочки – становится сложнее. Поэтому, если мы доверим его одному человеку, то здесь есть предел человеческих возможностей. И это будет неэффективное управление даже с точки зрения менеджмента. Поэтому все авторитарные структуры и режимы могут быть эффективны лишь очень короткий отрезок времени, когда нужно быстро принимать решения. Потому что в демократическом будет намного больше согласований. Соответственно, когда у вас нет кризисной ситуации, военных действий, и когда вы можете себе позволить демократию во всей ее красе, то это длительные согласования, обсуждения и прочее-прочее. Но без демократии мы никуда не денемся. Соответственно встает вопрос, как делать эту прививку демократии, как вживлять внутренний механизм, который мог бы тебе говорить, что «я не туда пошел».
Любопытные выводы о привлекательности ценностей демократического и авторитарного обществ делает один из учащихся Высшей школы экономики:
– Какие идеи демократия предлагает нам? В первую очередь, «ты свободен, ты сам за себя отвечаешь, сам можешь чего-то добиться и будешь молодец». Какие идеи несет общество тоталитарно-авторитарное? «Мы все вместе, мы движемся вперед, мы делаем что-то вместе, мы молодцы». На мой взгляд, эти идеи более приятны и сами по себе являются более ценными. Просто потому, что они предлагают некое движение.
Он же анализирует причину победы демократии в демократических странах и ее эффективность:
– На мой взгляд, демократия победила за счет того, что демократические режимы предлагали возможности удовлетворять те потребности, которые людям хочется удовлетворять, не тратя деньги на военно-промышленный комплекс: тратьте на что хотите, не нужно тратить деньги на нужды голодающих стран и так далее. Демократия привела к тому, что в этих странах появились общества потребления. Я не считаю, что демократия в Европе, той же Германии, работает эффективно. Если бы она работала, люди бы не пустили к себе беженцев. Может быть, у меня такие ксенофобные знакомые немцы, но я не видел ни одного немца, который бы сказал, что да, мы должны были исполнить наш международный долг и беженцев к нам пустить. Если демократия работает, то воля народа выполняется.
Рассказом о стране, в которой демократия победила, Алексей Бородин завершил разговор:
– Мне посчастливилось: я несколько раз ставил спектакли в Исландии. Это совершенно особая страна, в которой всего 300 тысяч жителей. Там 1000 лет парламенту – у них исторически сложилось решать все вопросы на большом вече, сборе представителей людей. Что ценится там прежде всего? Чтобы человек был профессионалом в своем деле. Там нет ни одного, кто бы не знал, что ему делать. А если бы знал, то не умел – это обычно наша история. Порядок там существует при очень трудной жизни в очень суровой природе. У них в окне до сих пор ставят лампу для путника. Противоречий очень много, потому что это остров, оторванность, молодежь заканчивает учиться и уезжает. Они просили поставить для них «Отцы и дети», потому что считали, что это про них – и это на самом деле так. Но было ощущение, что там правильная страна, потому что они все противоречия принимают. Я наблюдал их дебаты – они умеют разговаривать. То, что мне понравилось сегодня здесь – что вы разговариваете. Проблема нашей страны в том, что люди совершенно разучились разговаривать. Здесь же звучало «я согласен», «я не согласен»… Исландия – маленькое государство. Так как они живут отдельно, у них нет понятия армии, войны, они живут друг для друга в конечном итоге. В такой стране, как у нас, демократии никогда быть не может. Это мое частное и, наверное, неправильное мнение. Когда эти проценты – за то, те – за другое. Уровни людей совершенно разные. И какое отношение имеют люди, живущие в глубинке, к Вышке? Я после института несколько лет работал в Кирове, и там дедушки, бабушки на вопрос, как живут, отвечали: «Да ничего, только бы войны не было». И это очень понятно, но до общего понятия демократии, о котором вы так интересно разговаривали, мне кажется, очень-очень далеко. Но – если не будет таких разговоров, как у нас сегодня, или мы в театре не будем говорить об этом, мы не поймем, что противоречия не есть противостояние. И что для этого понимания важен уровень культуры людей, способность к дискуссиям, к тому, чтобы соглашаться или не соглашаться, но слышать друг друга.
p.s. Следующее мероприятие проекта – лекция доктора исторических наук, научного сотрудника Германского исторического института в Москве Маттиаса Уля «Падение Берлинской стены как символ победы демократии». Она состоится 15 февраля в 19:30 в Черной комнате РАМТа. Регистрация открыта.
Пост N: 3718
Зарегистрирован: 26.08.08
Откуда: Зеленоград
Отправлено: 18.02.17 19:48. Заголовок: Была 17 февраля И с..
Была 17 февраля
И снова, и снова скажу замечательный спектакль!!! Замечательный актерский состав и режиссура!!! Вроде бы минимум декораций: стулья и прозрачная стена( как говорит сам Вилли Брант « две Германии для меня как одна стеклянная стена») потом же она становится деревянной после ухода Гюнтера, видимо все стало сложнее и менее понятным. И очень грамотно выбранным на эту Роль Петр Красилов. Потому что при той минимизации и может быть простоте, эта его мимика, пластика и подвижность дополняет спектакль и он уже не кажется простым, а наполненным всем этим, становится объемнее. Есть сцены когда нет ничего, а герой нам дает представить сцену в полном цвете: к примеру когда рассказывает как ездил на отдых, просто прекрасная сцена и настолько много тонкостей, жестов, мимики, что живо представляешь как все это происходило. История и политическая, и человеческая, в ней многое скрывается и печали, и грусти. Два героя Гюнтер Гийом и Вилли Брант очень похожи, у них много общего, поэтому Вилли и стал доверять Гийому, ему было с ним легко и надежно, словно была у него опора, которой не стало, когда он ушел. Мы видим как гаснет Вилли Брант и в жизни и в политики. Сдали Вилли свои, не устраивала его как Вилли руководит и что делает и в миссию же Гюнтера это не входило он ему напротив помогал всеми силами и только шпионил. Судьба развела их, но словно духовно они не могли быть вдали. Этот разрыв стоил много и Гюнтеру и Вилли: первый потерял семью и здоровье а второй потерял все. Финальная сцена очень проникновенная просто порой до слез: Гюнтера использовали а в итоги он остался больной раком и совсем один, хотя его собирались выкупить. Правда ему уже похоже было все равно. Есть в спектакле очень грустные и трогательные моменты, когда Гийом понимает что его вот-вот раскроют и просит разрешение выйти из игры, сцена когда герой поясняет все сидя в тюрьме боль в глазах в голосе это ТАК сыграно прекрасно что это надо видеть ( сидеть надо в нужном месте) ибо это упущение, теряет нить спектакля. На спектакль хочется агитировать всех, кто по каким-то причинам не сходил. Это передать трудно, это надо видеть!! Одним словом, хорошая актерская команда и несомненно постановка А. Бородина. Ну и в заключение добавлю, что образ Гюнтера изменился благодаря длинным волосам – и это образ очень дополняет и украшает! Поклоны были с цветами, хоть их было и не так много, как бывает но атмосфера было очень теплая и зал был очень живой!
https://vk.com/club1500952 РАМТ (Российский академический Молодежный театр) 9 минут назад Действия Чуть меньше двух недель осталось до завершения приема работ на конкурс студенческих эссе "Демократия - это...", приуроченный к премьере спектакля Алексея Бородина по пьесе Майкла Фрейна. Главный приз: участие в программе "Актуальные вопросы работы парламентской администрации" в университете Макгилла/McGill University (г. Монреаль, Квебек, Канада) в период с 14 по 20 мая 2017 года. http://ramt.ru/news/news-628/ Сегодня в 19.00 - в последний раз до окончания приема работ - спектакль можно посмотреть на Большой сцене РАМТа. А тех, кто решит спектакль пересмотреть, ждет дебют - роль Райнхарда Вильке впервые сыграет Виктор Панченко. Конкурс студенческих эссе "Демократия - это..." ramt.ru
Пост N: 1338
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 14.04.17 20:40. Заголовок: ФБ - Российский акад..
ФБ - Российский академический Молодежный театр - РАМТ 51 мин ·
20 апреля в 18.30 на факультете журналистики МГУ (Моховая, 9, аудитория 103) в рамках Молодежного образовательного проекта РАМТа "ТЕАТР+" состоится круглый стол "Роль театра в решении проблем мультикультурализма: взгляд журналиста". В разговоре примут участие Алексей Бородин, Елена Вартанова, Алексей Веселкин, Павел Руднев, Елена Смородинова и Валерий Яков. Поводом к разговору станет факт постановки российским режиссером британской пьесы о событиях, происходящих в Германии, а практической задачей - попытка показать начинающим журналистам, как видеть в театре актуальные для общества темы, как рассказывать о спектакле, замечая в нем черты мультикультурного и одновременно общекультурного явления. Регистрация для участников, не являющихся студентами факультета, открыта до 19 апреля.
"Идея зрительского дискофморта – ключевая особенность брехтовской эстетики – была заимствована не только современным политическим театром, но театром вообще. Это может быть эстетика шока, медитативная заторможенность речи, нарочитая усложненность сценического текста. В хорошем современном театре этот дискомфорт почти всегда есть. Комфортный театр, в котором можно сидеть спокойно и наслаждаясь игрой артистов – это уже entertainment. Искусство то и дело ставит зрителя в неудобное положение, требует от него непрерывной работы ума и души". Читайте краткие тезисы лекции театроведа Марины Давыдовой "Политический театр" в РАМТе.
Пост N: 1356
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 20.04.17 22:36. Заголовок: ФБ - Российский акад..
ФБ - Российский академический Молодежный театр - РАМТ добавил(-а) 12 новых фото в альбом «ПРОжизнь. 96-й сезон». 31 мин ·
20 апреля на факультете журналистики МГУ в рамках Молодежного образовательного проекта РАМТа "ТЕАТР+" состоялся круглый стол "Роль театра в решении проблем мультикультурализма: взгляд журналиста". Поводом к разговору стал факт постановки российским режиссером британской пьесы о событиях, происходящих в Германии, но говорили буквально обо всем - даже о роли манекенов в спектакле. В обсуждении приняли участие Алексей Бородин, Елена Вартанова, Алексей Веселкин, Павел Руднев, Елена Смородинова, Валерий Яков и студенты университета.
В РАМТе продолжается образовательный проект «Театр+», в рамках которого театральные деятели встречаются с молодежью, обсуждают наиболее актуальные для наших дней вопросы. На днях очередной круглый стол состоялся на журфаке МГУ и был посвящен премьере нынешнего года – спектаклю «Демократия» Алексея Бородина.
Помимо Алексея Владимировича участниками круглого стола стали: декан журфака МГУ Елена Вартанова; актер РАМТа Алексей Веселкин; доцент ГИТИСа Павел Руднев; главный редактор «Театрала» Валерий Яков и др. Приводим наиболее интересные фрагменты встречи.
«Нужно ли играть немца?» Алексей Бородин начал встречу с разговора о национальных особенностях драматургии. И в качестве примера привел спектакль о русской интеллигенции «Берег утопии», поставленный по пьесе британца Тома Стоппарда.
«Там существует то, чего нам всем категорически не хватает. Там существует самоирония. Мы можем относиться иронично к любому другому, но по отношению к самому себе – не дай бог! Как только появляется этот потрясающий английский юмор, как только мы понимаем, что Майкл Фрейн является продолжателем линии в драматургии Бернарда Шоу, Оскара Уайльда и того же Тома Стоппарда, возникает взгляд с другого берега на себя. Нам не хватает самоиронии».
Далее Алексей Бородин перешел к «Демократии»: «Демократия» лежала у меня довольно давно, лет семь или восемь. Она произвела на меня большое впечатление с самого начала. Потом каждый год, буквально каждое лето, я ее перечитывал. Когда перечитал в последний раз, вдруг понял: сейчас или никогда.
Когда Майкл Фрейн приехал, оказалось, что нас, прежде всего, роднит людское представление о мире. Это не значит, что мы во всем сходимся, но мы живем по существу теми же вечными вопросами. В таком ракурсе политические темы становятся абсолютно человеческими, понятными. И тогда все наши персонажи, будь то Герцен или будь то Вилли Брандт, вдруг становятся очень близкими нам людьми, мы начинаем понимать их как людей. Мне кажется, это правильно, когда мы ощущаем себя людьми мира».
Алексей Веселкин: «Нужно ли играть немца? Вопрос спорный. Зависит от того, есть ли задача приблизиться этнически к чему-то, собрать в себе калейдоскоп того, по чему немец будет узнаваться.
Здесь, на мой взгляд, задача была совершенно другая: приблизиться к этому сначала, понять этот материал и так же дистанцироваться обратно, чтобы оставался «воздух», чтобы русские артисты, приняв некий информативный пласт, остались сами собою».
«Люди во власти зависимы от нас» Валерий Яков: «Это мужественное, гражданское решение поставить такой спектакль. Я увидел в «Демократии» рассказ про нас. Эти стеклянные коридоры, – они тоже не случайны, их по-разному можно прочесть. Их можно прочесть, что мы живем сегодня на стеклянной планете, очень хрупкой, которая может от любого движения, глупого решения разрушиться. И в то же время, мы живем в стеклянном мире сейчас потому, что мы все прозрачны, мы все видны, мы все под колпаком.
Спектакль дает возможность увидеть, что люди во власти зависимы от нас, а мы зависимы от них. Там кипят такие же страсти, как и у нас: вдруг по-человечески привязывается шпион Гийом к Брандту, в связи с чем возникает некий стокгольмский синдром зависимости одного от другого. И когда Брандт все понимает, разрешает Гийому уехать в Германию, дает ему возможность сбежать, тот не сбегает, потому что им движут человеческие чувства.
Это еще одно свидетельство талантливого произведения: оно позволяет любой стране, любому человеку видеть себя в том, что происходит на сцене. Спектакль очень своевременен, очень актуален. И для будущих журналистов это еще один урок того, как можно талантливым словом, талантливым произведением рассказать о том, что происходит в том числе в твоей стране».
Павел Руднев: «В пьесе есть богатство сразу нескольких театральных традиций – как западного, так и российского театра. Она отвечает интересу современного мирового театра – документалистике. Жанр пьесы – деловая игра. И не случаен разговор об иронии, потому что тема спектакля, тема пьесы до невозможности серьезная.
Спектакль можно изучать с точки зрения бихевиоризма – понимания того, как строятся поведенческие модели, как строятся ролевые игры в мире. Есть еще важный аспект, о котором, мне кажется, думал Алексей Владимирович. Он прекрасно помнит советскую производственную драму – уникальный жанр отечественного театра конца 60-х – 70-х годов. Мне кажется, здесь есть, конечно, понимание того, что можно вернуться в театральную архаику, чтобы обнаружить новые модернистские смыслы, то есть немножко вернуться назад, чтобы реконструировать тот жанр в новой системе, добавив в нее иронию, поскольку в производственной драме никакой иронии не было в помине, это была идеологическая вещь.
Второй аспект этой проблемы связан с тем, что обращение любого российского театра к западной драматургии – это законная вещь, нет никакого элемента новизны. Но важно, что театр – это такой важный инструмент, который позволяет в зеркале чужого сознания увидеть самого себя.
Театр может быть без сострадания и сочувствия, но он не может быть без идентификации. Спектакль «Демократия» не про Германию, он про Россию 2017 года. И, конечно, очень верно, что название «Демократия» возвращает истинный смысл некогда опороченному слову. Сложнейшая деловая игра – это дипломатия. Много десятилетий прошло, и человеческая репутация оказалась жертвой: Вилли Брандт отдает ее в жертву тому, чтобы сделался мир. Один шаг нужен для того чтобы развязать войну и нужна многолетняя борьба, чтобы мир стал реальностью. Мне кажется, спектакль об этом».
«Наша профессия без любопытства невозможна» Следующая часть дискуссии была посвящена вопросам из области журналистики. Еще в начале круглого стола декан факультета журналистики МГУ Елена Вартанова отметила взаимосвязь театральной и журналистской сферы: «Близкие по времени исторические события помогают нам всем взглянуть по-новому через художественные принципы театра на ту реальность, которую ребята отражают в своих журналистских материалах: вопросы выборов, вопросы политических кампаний, вопросы взаимоотношений между политиками, вопросы политических карьер. Вы даете им осмыслить политическую историю, и художественность, и перспективы для них».
Павел Руднев: «Я думаю, что в основе умения писать о театре лежит только опыт насмотренности. Чтобы понимать культуру, нужно сделать ее изучение ежедневным процессом, а не опытом единичного приобщения. Искусство и театр – это инструмент, который позволяет предвосхищать будущее. На сцене безболезненно, бескровно разыграются конфликты, которые будут характерны для истории. Лучше здесь проверить, что может случиться, чем проверить это в реальности»
Валерий Яков: «Наша профессия, профессия журналиста, без любопытства невозможна. А театр мне близок тем, что он, как любопытство, не иссякает».
Далее модератор встречи задала вопрос о современной театральной журналистике – ее наиболее острых проблемах. Чего же не хватает театральной журналистике сегодня?
Валерий Яков: «Ей не хватает интереса к театру за пределами Москвы. Как редактору, все время приходится бороться с групповыми интересами критиков. Поэтому, когда приходят на стажировку молодые ребята, я прошу их писать о своих ощущениях, рассказывать читателю о театрах, которые, возможно, не замечаются профессиональным сообществом. Но при этом мне важно и мнение профессиональных критиков, которое в свою очередь будет уже интересно режиссерам, актерам – тем, кто творит театр».
Алексей Веселкин: «Первое – это уровень. Второе – оставаться самим собой. Велик соблазн ангажироваться, потому что есть несколько имен и театральных событий, которые своей гравитацией привлекают внимание. Этот соблазн нужно подавлять. Часто раскручиваются события, о которых и так все знают».
Павел Руднев: «Не хватает прессы, полос культуры в общеполитических изданиях и вакансий для пишущих театральных критиков. Говоря простым языком, театральная журналистика не должна становиться хобби для театрального критика, а должна оставаться профессией, быть средством заработка».
Алексей Бородин: «На мой взгляд, главная катастрофа сегодняшней жизни – это то, что у нас совершенно пропало понятие дискуссии. Оно просто как будто исчезло. Разговаривать друг с другом люди разучились. Зрительный зал и сцена – это диалог. Мы надеемся на то, что нас услышат, мы ждем ответной реакции и готовы выслушать любое мнение».
Пост N: 1378
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 28.04.17 15:40. Заголовок: здесь «Опороченному ..
здесь «Опороченному слову демократия возвращают его истинный смысл»
20 апреля на факультете журналистики МГУ состоялся круглый стол «Роль театра в решении проблем мультикультурализма: взгляд журналиста». В нем приняли участие создатели спектакля «Демократия», театральные критики и журналисты, педагоги и студенты факультета. Встреча состоялась в рамках Молодежного образовательного проекта РАМТа «ТЕАТР+», посвященного в сезоне 2016-2017 спектаклю «Демократия».
Встреча была условно поделена на две части – обсуждение спектакля в контексте вопросов многокультурности и открытый микрофон, предоставляющий возможность будущим журналистам высказаться о спектакле и услышать мнение о нем профессиональных журналистов. Круглый стол был также попыткой наладить диалог между представителями разных культурных сфер – создателями спектакля, представителями СМИ и зрителями.
[Декан факультета журналистики МГУ Елена Вартанова и художественный руководитель РАМТа Алексей Бородин] Открыла встречу декан факультета Елена Вартанова: – Спектакль «Демократия» – очень интересный этап в развитии РАМТа, потому что документализм в театре сегодня помогает приблизиться к действительности, дает возможность через искусство познавать современность. Исторические события в спектакле помогают нам всем взглянуть по-новому на ту реальность, которую ребята отражают в своих журналистских материалах: на вопросы выборов, политических кампаний, взаимоотношений между политиками, вопросы политических карьер. У меня в кабинете включены телевизоры, по которым я смотрю репортажи о выборах во Франции, и я не знаю, где реальность, а где театр. Все это и ваш спектакль – вещи, практически перемешивающие сегодня правду, вымысел, журналистику, театр, художественное осмысление мира и реальность. Вы сделали очень большое дело, пригласив наших студентов на спектакль и, придя сюда, дарите им возможность осмыслить и политическую историю, и художественность, и перспективу для них, потому что сегодня они будут писать про французские выборы, завтра про российские. И это поможет им создать собственный креативный стиль, потому что журналист – не только зеркало, а всегда творческий работник – в этом позиция нашего факультета.
В самом начале разговора руководитель проекта «ТЕАТР+» Ольга Бигильдинская предложила определиться с понятийным аппаратом: – Синоним к слову мультикультурализм – многокультурность. Его можно рассматривать как идеологию, как политику и как практику – то есть явление, которому присущи черты многих культур. Можно говорить о нем в разных масштабах: мира, страны, социальных явлений и институтов. Мы же предлагаем спроецировать это понятие на сферу театра и конкретно спектакля (спектакля вообще и – как пример – спектакля «Демократия», поставленного на российской сцене по пьесе английского драматурга о событиях в Германии). И говорить не об идеологии или политике, а о том, как углядеть в явлении под названием театр черты мультикультурализма.
[Художественный руководитель РАМТа Алексей Бородин и актер РАМТа Алексей Веселкин] Доцент факультета Светлана Сидорова задала вектор разговору, спросив художественного руководителя РАМТа, режиссера спектакля «Демократия» Алексея Бородина, как ему работается с английскими драматургами и что происходит, когда русская классическая театральная школа сталкивается с английской традиционной драматургией. – Когда я взял к постановке «Берег утопии» Тома Стоппарда, – ответил Бородин, – меня совершенно поразила эта пьеса и очень живой взгляд англичанина Стоппарда на Герцена, Белинского, других героев. Мы со страшной силой изучали собственную историю, читали, спорили, наш театральный буфет превратился в университетскую столовую. Потом начали репетировать, пробовать, искать и вдруг поняли, что в этой английской пьесе есть то, чего нам категорически не хватает, – самоирония. Мы можем иронически относиться к любому другому, но по отношению к самому себе – не дай бог! – сразу становимся серьезными. И как только мы это поняли, разу нашли ключ к материалу. Потом возникла пьеса «Демократия», за которую я долго не брался – лет 7 или 8: казалось, что еще не время. И вдруг понял: сейчас или никогда. И когда к нам приезжал Фрейн, оказалось, что мы тоже очень близки. Люди, занимающиеся творчеством, должны жить нервами по отношению к тому, что происходит вокруг, к миру, к своей собственной стране. И вдруг оказывается, что мы живем по существу одними и теми же вопросами. И политические темы становятся абсолютно человеческими. И все наши персонажи, будь это Герцен, или Вилли Брандт, становятся очень близкими нам людьми. И тогда почему мы должны быть с ними на разных берегах?
[Театральный критик Елена Смородинова] Елене Смородиновой, театральному обозревателю журнала «Русский репортер», выдалась возможность брать интервью у автора пьесы Майкла Фрейна. Она попыталась ответить на вопрос о трудностях перевода: – Когда мы разговаривали с Майклом, он говорил, что для адаптации его пьесы в Германии ему приходилось какие-то вещи из текста убирать, потому что то, что нужно объяснять в Англии, абсолютно понятно там. И наоборот. То же самое и у нас.
Предвосхищая следующий вопрос, есть ли задача у актеров в спектакле о Германии играть граждан другой страны, Елена замечает: – Важно, что немецких героев в спектакле играют русские артисты, не пытаясь становиться ими. Это – тонкая грань, которая позволяет чувствовать разницу в менталитете и дает возможность вести адекватный материалу диалог.
[Артист РАМТа Алексей Веселкин] Исполнитель роли Гельмута Шмидта, артист РАМТа Алексей Веселкин продолжает тему: – Нужно ли играть немца, американца, итальянца – вопрос спорный. Это имеет смысл, если есть задача приблизиться к этническим чертам. Здесь задача была совершенно другая – понять материал и дистанцироваться, оставшись самими собой. Мне кажется, играть немца в этой системе бессмысленно. Искать портретное сходство тоже. Мало того, был момент, когда Олег Зима, наш совершенно потрясающий артист, на репетициях выходил на сцену с трубкой. Трубка ему очень нравилась, она действительно у его героя была. Но, понимаете, какая интересная вещь, Алексей Владимирович настаивал на том, что ему она не нужна. Потому что, оказывается, портретное и фактологическое сходство разрушает энергию вымысла.
[Главный редактор журнала «Театрал» Валерий Яков] – Сегодня в нашей стране слово демократия стало ругательным, несущим отрицательный смысл. Слово мультикультурализм, к сожалению, тоже. Поэтому решение режиссера взять этот материал и поставить его в это время в нашей стране, на мой взгляд, гражданский поступок, – рассказал о своем отношении к спектаклю через призму темы разговора главный редактор журнала «Театрал» Валерий Яков. – И абсолютно не случайно прозвучали слова Алексея Владимировича, что нет границ для настоящего произведения. Что абсолютно не важно: английская это пьеса или немецкая – сколько веков мы смотрим «Ромео и Джульетту» и как-то не задумываемся о национальности автора этого произведения – потому что те страсти, которые там кипят, имеют отношение к любому человеку. И то, что я увидел в «Демократии» – это рассказ о нас. Эти стеклянные коридоры на сцене тоже не случайны, и их можно по-разному прочесть – что мы живем сегодня на стеклянной планете, которая может от щелчка глупого разрушиться. С другой стороны, я вижу мысль режиссера: наш мир прозрачен, мы все видны и все под колпаком. Этот спектакль дает нам возможность смотреть и понимать, что люди во власти зависимы от нас, мы зависимы от них, там кипят те же страсти, что и у нас. Что шпион Гийом по-человечески привязывается к Брандту и возникает некий «стокгольмский синдром» зависимости одного от другого. И когда Брандт все понимает и дает ему возможность сбежать, Гийом не сбегает, потому что возникают человеческие чувства, даже во власти. Мы наблюдаем это и у нас, и не только у нас. Это еще одно свидетельство талантливого произведения: оно позволяет любой стране, любому человеку видеть в нем себя.
[Театральный критик Павел Руднев] Тему разговора продолжил театральный критик, доцент ГИТИСа Павел Руднев: – Отвечая на ваш вопрос, наш ли это материал, можно осветить 2 аспекта. Действительно в этой пьесе есть богатство самых разных театральных традиций: как западного театра, так и российского. Пьеса отвечает интересу современного мирового театра – документалистике. Ее жанр – деловая игра, и не случаен разговор об иронии, потому что тема спектакля и пьесы невозможно серьезная. Но именно эта театральная игра позволяет сделать деловую игру миром театра. Пьеса напоминает советскую производственную драму – уникальный жанр отечественного театра конца 60 – 70-х годов. И здесь есть понимание того, что можно немножко вернуться назад, в архаику, чтобы обнаружить новые модернистские смыслы, реконструировать тот жанр в новой системе, добавить в него иронию, потому что тогда иронии не было и в помине. Мне кажется, очень важно соединить документалистику с забытыми традициями советского театра, которые сформировали театр именно в то время. И добавить к этому серьезному стилю фирменную иронию этого театра и западного театра. А второй аспект связан с тем, что обращение любого российского театра к западной драматургии – законная вещь, в этом нет элемента новизны. Но тут важно то, что театр позволяет увидеть в чужом самого себя, познать себя через другое, потому что мы не можем сами себя оправдать. Через спектакль мы можем увидеть, как работает сознание человека другой политической, другой национальной культуры. Здесь я поддержу Валерия Якова – конечно спектакль «Демократия» напрямую отвечает на проблему сегодняшнего дня в России. Он не про Германию, а про Россию 2017 года. И очень верно, что опороченному слову демократия возвращают его истинный смысл.
А вот как студенты факультета сформулировали основной тезис, который они бы высказали в своей предполагаемой статье о спектакле.
– Это прежде всего история об одиночестве. В центре повествования – харизматичный герой, политик, в котором человечность сильнее жестокости. Волею судеб он вынужден постоянно носить маску, которая позволяет поддерживать авторитет в глазах общества, но его внутреннее я в конечном итоге оказывается сильнее. От этого он, казалось бы, проигрывает, но финал говорит о другом – настоящие чувства одерживают верх над формализмом, который рушится, подобно Берлинской стене.
– «Демократия» о двойственности человеческой натуры. О силе и слабости, о внешнем облике и внутреннем содержании. В таком сложном переплетении не сразу становится понятно, кто же главный герой – Брандт или все-таки Гийом.
– Это история об объединении и миротворчестве. Спектакль позволяет сравнивать события, которые происходили тогда, с теми, что происходят сейчас.
– Этот спектакль – ключ к пониманию политики для тех, кто в ней не разбирается.
– Для меня «Демократия» – не вопрос политики. В спектакле заинтересовывают взаимоотношения людей, проверка человеческих качеств. Этот сюжет можно было переложить на любое другое время, отбросив идеи мультикультурализма, лишив всех героев национальности.
– Я бы согласилась, если бы не одно «но», – парировала Елена Смородинова. – Сегодняшняя Германия – один из оплотов стабильности. И мы понимаем, что за 70 лет она прошла путь от страны, в которой почти каждая семья была заражена вирусом нацизма, к новой цивилизации. Мне кажется, спектакль исследует и этот механизм: как пережить то, что случилось с твоей страной, и вернуться к нормальной жизни.
Круглый стол завершился советами профессиональных журналистов начинающим и вопросами студентов к создателям спектакля. Практические задачи, поставленные организаторами – показать молодым журналистам пример профессионального рассуждения о спектакле, а также ведения диалога – были достигнуты. РАМТ благодарит факультет журналистики МГУ в лице декана Елены Вартановой и доцента кафедры редакционно-издательского дела Светланы Сидоровой за возможность совместного разговора и прекрасную организацию встречи. Журналистов Павла Руднева, Елену Смородинову и Валерия Якова за плодотворное обсуждение. И студентов факультета – за активное и неравнодушное участие в проекте.
12 мая в РАМТе состоится церемония закрытия образовательного проекта сезона, на которой театр будет чествовать победителей и участников конкурсов творческих работ, состоявшихся в рамках проекта.
Пост N: 1391
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 12.05.17 19:58. Заголовок: здесь Майкл Фрейн: “..
здесь Майкл Фрейн: “Люди часто питают слабость к демагогам”
12.05.2017 Елена Смородинова
14 мая в РАМТе последний раз в этом сезоне показывают «Демократию» — спектакль Алексея Бородина по одноименной пьесе Майкла Фрейна. Корреспондент «Театра» поговорил с драматургом о том, что общего у большой драматургии и большой политики, и выяснил, почему хвалить власть — опасно.
10 персонажей спектакля — реально жившие или живущие люди, а главные герои — канцлер Бундестага Вилли Брандт, положивший начало объединению ФРГ и ГДР, и его секретарь, Гюнтер Гийом, оказавшийся агентом министерства безопасности ГДР. История, в центре которой шпионский скандал 1974 года, кажется не только продолжением разговора, начатого Алексеем Бородиным в «Нюрнберге», но и предложением нового угла зрения на актуальную геополитику. — Я очень хотел бы говорить по-русски, — с небольшим акцентом начинает Фрейн. — Но, к сожалению, забыл все, что знал, — улыбается. — Я начал изучать русский язык, когда был студентом. Или нет, еще на военной службе меня тренировали как переводчика. Это был разгар холодной войны, казалось, что с Советским союзом может начаться и реальная война, поэтому британское правительство стало готовить из нас переводчиков. Затем еще немного я изучал русский язык в Кембриджском университете. А потом бросил и начал изучать философию, и больше мой русский не тренировал. Я все еще читаю по-русски и сделал некоторые переводы русских пьес, но не говорю. Поэтому, пожалуйста, давайте по-английски? — Вы же три минуты говорили на прекрасном русском, — смеется переводчица Маша. — Вот и дошел до его конца. Давайте все-таки по-английски. Мы переходим на английский. Елена Смородинова: Когда я смотрела спектакль, у меня возникло ощущение очень точно найденных русских слов. А как вам перевод «Демократии»? Майкл Фрейн: Ну, я все-таки не специалист в этом, поэтому не могу оценивать русский текст. Я прочитал подстрочник, предложил пару изменений, но в целом даже черновик показался мне очень близким к английскому тексту. ЕС: Выходит, что разница в языке и, соответственно, менталитете не влияет на восприятие этой истории? МФ: Тема моей пьесы — сложность. Сложность политики и сложность человеческих взаимоотношений. Вся политика, даже авторитарная, — сложная. А демократическая — особенно. Все защищают свои интересы: если я получаю деньги, вам ничего не достанется, и наоборот. А немецкая демократия, которую я исследую в пьесе, была сложнее прочих демократий. Во-первых, Германия — это федерация, было 11 земель, у каждой земли — свое правительство, а федеральное правительство — в Бонне. В России, кстати, похожая система. С конца второй мировой войны в Германии действовало коалиционное правительство, поэтому мне было сложно в этом разбираться: в коалиции могли вступать полные антагонисты. В Великой коалиции, например, в один период времени состояли ярые противники — социал-демократы и христианская партия. А в Англии, на момент написания пьесы, со времен войны не было ни одного коалиционного правительства. Хотя вот сейчас пришлось объединиться либералам и демократам — правда, к этому моменту я пьесу уже написал. Но вообще этот текст — еще и про сложность человеческого существа вообще. Каждый из нас сам по себе — демократия, потому что внутри нас — множество разных возможностей, и нам самим нужно их примирить, самим организовать нашу внутреннюю политику. Вообще, в этой пьесе все, что связано с политикой, по большей части — исторические факты. Но речи, мотивы некоторых поступков приходилось придумывать. Исторические факты часто не дают тебе информации о том, что люди думали, что они чувствовали — это все считается вне истории. А ведь внешние события управляются внутренними, именно тем, что люди думали и чувствовали. Пример Брандта и Гийома особенно сложен. Гийом преданно служил Брандту, искренне восхищался им и тем курсом политики, которого придерживался Брандт. Гийом был его преданным слугой и помощником на протяжении всей своей карьеры. Но в то же время он работал на Штази (тайную полицию ГДР. — Театр), и все, что узнавал про Брандта, «сдавал» разведчикам. Брандт тоже был сложным человеком. На публике он производил впечатление человека, которому можно доверять, казался очень прямолинейным. Но в личной жизни, закрытой от широкого круга, у него были проблемы. Он слишком много пил — как и многие другие политики, ни в чем себе не отказывал в отношениях с женщинами — как, опять же, многие политики, страдал от депрессии — и опять же не был в этом одинок. Но кроме всего, у Брандта была особенность — он не любил встречаться с людьми наедине, ему было сложно общаться с глазу на глаз. А еще Брандту было сложно принимать решения — огромный недостаток для политика, вся жизнь которого состоит из принятия решений — одного за другим. И вот эта комбинация двух сложных людей породила сложную комбинацию взаимоотношений в структуре немецкой власти и сложную ситуацию в немецкой политике вообще. Кстати, сейчас в Великобритании у нас — сложнейшая ситуация, потому что половина страны хочет остаться в Евросоюзе, а другая половина хочет выйти из него. ЕС: А о ситуации в российской политике вам что-то известно? МФ: Я начал читать «Новую газету», и делаю это с большим интересом. Я вижу, что у вас много сложностей, но в русской политике я совсем не эксперт. ЕС: Принципиальную разницу в способе обращения с вашими текстами в России и в Англии вы заметили? МФ: Сложно сказать. Когда я писал, то представлял, что люди просто сидят за столом и разговаривают. В спектакле по другой моей пьесе, «Копенгаген», поставленном в Лондоне, на сцене просто три стула и три актера. В «Демократии» РАМТа все более стилизованное. ЕС: Как строилось ваши отношения с Алексеем Бородиным? МФ: Обычно, участвуя в создании спектакля, мы привносим в него собственную жизнь и собственный опыт. Но в этот раз я только приехал один раз в июне и увидел репетицию в костюмах. Это было мое единственное участие в процессе. Хотя Алексей Владимирович сразу показался мне очаровательным, приятным человеком. ЕС: Спектакль по вашей пьесе, на мой взгляд, ведет определенный диалог с прошлой работой Бородина — спектаклем «Нюрнберг» по сценарию Эбби Манна. МФ: Я, к сожалению, не видел этого фильма. Слышал о нем, но не видел. ЕС: Вы в курсе особенного интереса русских зрителей к шпионским историям? Например, имена героев из «17 мгновений весны» у нас до сих пор — практически нарицательные. МФ: Это фильм по тексту Юлиана Семенова? Я слышал о нем, но опять же, не видел. Знаете, уже в постскриптуме пьесы, я написал, что у меня есть ощущение, что англичане интересуются только постнацистким периодом в истории Германии — не знаю, как с этим в России. Конечно, это очень интересно, потому что цивилизованная страна каким-то образом оказалась в таком ужасном состоянии. Но меня интересует то, как немцы смогли выйти из этой ситуации и физически, и морально, и психологически. В Германии буквально каждый город был стерт с лица земли бомбардировками союзных войск. И каждая организация, каждый институт, каждая компания была отравлены или контактом, или взаимодействием с нацистами. И каким-то образом после этого всего немцы смогли создать благополучное (нельзя сказать, что идеальное, потому что идеальных обществ не бывает), но, тем не менее, устойчивое приличное общество. ЕС: Есть ли у вас как у драматурга ощущение, что политика и мировая история развиваются по законам драматургии? МФ: Не думаю, что существуют законы драматургии, — смеется. — Разные люди пишут по-разному, с разными условностями, с разными причинами. А вот актерской игры в политической жизни очень много. Политикам приходится являть собой миру внятных персонажей. Возможно, у них есть те же сомнения, страхи, неуверенность, как и у нас, но им приходится все это скрывать, чтобы на публике быть уверенными в себе. Один из принципов драматургии, который мне очень нравится, провозгласил немецкий драматург Фридрих Хеббель, считавший, что в хорошей пьесе каждый персонаж должен быть прав. Конечно, это не значит, что Яго или Леди Макбет правы. Но, по крайней мере, у каждого героя есть возможность донести себя, объяснить себя. Это хороший принцип, который надо держать в голове, когда создаешь пьесу. ЕС: Большая политика — это вполне себе большой театр? Или большой театр — это большая политика? МФ: Параллели между политической жизнью и театром есть, и, конечно, внутри театра много политики. Режиссер, с которым я много сотрудничаю, поставивший мои первые пьесы, Майкл Блэкмор, написал роман про внутреннюю политику, действие которого происходит в Шекспировском театре. Эта история про то, как управлять большой театральной труппой, как режиссеру приходится говорить актеру: «В этом году вы играете вот эту маленькую роль, но если вы сыграете эту маленькую роль, в другом году вы получите ту главную роль», про актерскую ревность, вот про это все. ЕС: А на какой театр больше всего похожа современная политика? Может, это комедия масок? Или, например, брехтовский театр с его прямыми зонгами? МФ: Хм. Я думаю, это все-таки скорее шекспировский или шиллеровский театр. ЕС: Просто в России как-то сложилось, что театр больше, чем театр. МФ: Может, поэтому у вас много репертуарных театров, существующих на государственные деньги? В Англии это тоже есть, но лучшие работы случаются в маленьких компаниях. ЕС: Кстати, как в Англии относятся к тому, когда театр, живущий на государственные деньги, критикует государство?
М.Ф: Если бы в Национальном театре Лондона кто-то поставил пьесу, поддерживающую правительство, то случился бы скандал. Не знаю, как тут, но у нас есть примеры симбиоза государственных и частных, независимых театров. Например, крупному театру сложно рисковать, предлагая пьесу, о которой никто ничего не слышал. Такую пьесу чаще поставит независимый продюсер или небольшой театр с помощью государственного. Такой совместный проект будет презентоваться на сцене государственного театра, но если будет успешен, может перейти на сцену частного театра. Это полезно и для независимых театров, и для больших, которые таким образом тоже могут заработать. А как у вас? ЕС: У нас большинство репертуарных МФ: О, это не только право театра, а скорее обязанность — критиковать государство. Если театров — государственные. Небольшая часть — театры без труппы. Делать независимый театр в России — весьма рискованное предприятие. Например, все до сих пор вспоминают историю, как под разными предлогами выселяли из помещения Театр.doc, который в открытую критикует многое, в том числе и российскую политику. МФ: Да, в Англии все наоборот. У театра, который слишком поддерживает правительство, могут возникнуть проблемы. Но на самом деле, тут тоже есть свои сложности. Все-таки в идеале хорошо иметь оба мнения, потому что когда приветствуется только критика правительства, тоже получается как-то однобоко. ЕС: Вы согласны с Вольтером, считавшим, что нация собирается в партере? МФ: В сегодняшней Англии это не так. У нас в театр ходит средний класс, буржуазия. Писатели, продюсеры и режиссеры пытаются привлечь рабочий класс, но в среднем им это не очень удается. Кстати, когда я был в России, в советские времена, у меня было ощущение, что здесь а театре собирается более разнообразная аудитория. Может, это и сейчас так? ЕС: Скорее, да. МФ: А вот в Англии кино и телевидение — те формы искусства, которыми интересуются люди из рабочего класса. Это довольно широкое обобщение, но, тем не менее, это так. ЕС: Последний вопрос: как по-вашему, что же все-таки такое демократия? МФ: Это очень актуальный вопрос для сегодняшней Великобритании. У нас парламентская демократия, ее идея базируется на том, что выборщики выбирают представителей, которые потом принимают решения. Но предыдущий премьер-министр, Дэвид Кэмерон, решил напрямую в форме референдума спросить у людей, что они думают про Евросоюз. (По результатам референдума разрыв между мнениями оказался минимальным, но так или иначе, по официальным данным, за выход страны из Евросоюза выступили 51,9 % британцев. — Театр.) Правительство должно прислушаться к этому опросу или все-таки палата общин должна пойти традиционным путем? Большинство в парламенте считает, что идея выхода из Евросоюза — безумие. Но сейчас, когда этот вопрос был задан электорату напрямую, и был получен ответ, как поступать членам парламента? Прислушаться или сделать вид, что ответа не было? И как быть дальше? Опрашивать всех по поводу всего? Провести плебисцит на тему того, нужны ли нам новые фонари? У нас представительская демократия, и когда решения представителей не нравятся тем, кто их выбрал, их переизбирают. Очень интересные вопросы к демократии возникают в связи с американскими президентскими выборами. И знаете, я думаю, что правда в том, что люди часто питают слабость к демагогам. Дональд Трамп, по-моему, ужасающая фигура, но за него проголосовали. С другой стороны, вы помните, что Гитлер тоже начинал как сумасбродная фигура, но победил на парламентских выборах и использовал парламент, чтобы добраться до власти, а потом быстренько его отменил. Поэтому одного ответа на вопрос, что такое демократия, не найти. Очевидно, что мнение людей должно быть представлено тем или иным способом. Но это всегда очень сложно, ведь всегда найдутся люди, которые окажутся в более выигрышной позиции, потому что они более сильные, более наглые, более умные. И надо сделать так, чтобы вся власть не ушла к ним. Вот и все.
Состоялось закрытие очередного сезона образовательного проекта РАМТа
18.05.2017
Молодежный образовательного проекта РАМТа «ТЕАТР+» сезона 2016-2017 гг. был посвящен спектаклю Алексея Бородина по пьесе Майкла Фрейна «Демократия». Отталкиваясь от идей и тем, затронутых в спектакле, организаторы и участники круглых столов, лекций и творческих конкурсов проекта говорили об утопиях на театральной сцене, о политическом театре и падении Берлинской стены как символе победы демократии, о роли театра в решении проблем мультикультурализма, о демократии как диалоге и личной ответственности каждого за то, что происходит с нами и вокруг нас. Горячо обсуждали одни из самых животрепещущих вопросов современности: что такое демократия, реально ли создать демократическое общество и можно ли в нем жить.
Финальным аккордом сезона – но не точкой в обсуждениях – стала церемония награждения победителей и участников творческих конкурсов, проходивших в рамках проекта: Всероссийского конкурса студенческих эссе «Демократия - это…» и конкурса зрительских рецензий на спектакль «Демократия». Она состоялась 12 мая в Черной комнате РАМТа.
Мероприятие открыл художественный руководитель театра Алексей Бородин:
[Художественный руководитель РАМТа Алексей Бородин и руководитель образовательного проекта «ТЕАТР+» Ольга Бигильдинская] – Честно говоря, я под большим впечатлением от того, что молодые люди, которые участвовали в проекте, – настолько интересные личности и настолько умно смотрят на проблему понятия демократии. Эссе, которые я прочел, очень интересные, глубокие и свежие, выражающие взгляд свободных, раскрепощенных людей, что, в конце концов, очень важно при взгляде на эту тему. А рецензии – позитивные по отношению к нашему спектаклю и очень хорошо написанные. Эта образовательная программа, которая шла параллельно со спектаклем, – очень важная вещь. Мы относимся к вам, зрителям, в данном случае, как к своим партнерам, как к людям, с которыми ведем диалог равных, надеясь на то, что вы нас можете понять, а мы –вас. Живой театр только и существует ради этого контакта, когда мы можем обмениваться взглядами на нашу жизнь. Мы работали над этим спектаклем с колоссальным интересом и бесконечно благодарны вам за то, что вы тоже включились. И что в этом проекте приняли участие профессионалы высокого уровня – и Майкл Фрейн, который очень внимательно читал эссе и написал подробные отзывы, и члены жюри, в том числе здесь присутствующие Марина Эдуардовна Багдасарян и Дмитрий Владимирович Трубочкин. Мы очень благодарны, что вы выбрались при вашей занятости сюда, потому что нам очень хочется оказать вам знак внимания и уважения за ту работу, которую вы сделали.
Интересно, что тему партнерских взаимоотношений, необходимых для демократии, затронул и обладатель 2 места конкура эссе, студент факультета журналистики МГУ Егор Шаповалов:
[Обладатель 2 места в конкурсе эссе Егор Шаповалов] – В демократических обществах отношения политиков и граждан похожи на отношения супругов между собой, в то время как любые авторитарные режимы – это отношения детей и взрослых. Родители ограничивают свободу своих детей, потому что волнуются за их безопасность. Если развить эту мысль, в политике есть такое понятие, как патернализм: диктаторов называют часто отцами нации. Так вот, не политик должен, как мне кажется, воспитывать свой народ, а, наоборот, народ, гражданское общество должны воспитывать хороших политиков. Как сограждане мы должны очень ответственно к этому подходить, чтобы перестать выращивать чудовищ.
Победитель конкурса эссе, студент магистерской программы «Политика. Экономика. Философия» Высшей школы экономики Руслан Фахрутдинов, поделился соображениями по поводу выбора, который делают люди между тиранией и демократией:
– Почему-то у демократического общества всегда получалось скоординировать свои действия перед лицом самых разных вызовов, в то время как ограничение свободы во имя стабильности – или чего угодно другого – обычно ничем хорошим не заканчивается, о чем в РАМТе есть хороший спектакль «Нюрнберг». Это действительно – для меня, по крайней мере – выглядит необъяснимо: с теоретической точки зрения простой обмен свободы на безопасность выглядит очень привлекательно в некоторых ситуациях, а на деле выходит по-другому. Видимо, во многих случаях особо думать не нужно, а руководствоваться простым набором базовых понятий: «демократия лучше тирании», «свобода лучше несвободы», «люди способны координироваться перед лицом опасности, потому что не хотят умирать», – и прочими умозаключениями, которые так и тянет рассмотреть от противного: а что, если при тирании можно добиться больших экономических успехов? А ничего. Такой вот политический common sense, дальше которого думать не надо.
[Директор московского представительства Бюро «Прямой разговор» Кристина Алексеева вручает главный приз студенту НИУ ВШЭ Руслану Фахрутдинову] Кристина Алексеева, директор московского представительства Бюро международных образовательных программ «Прямой разговор», предоставившего главный призпобедителю – участие в программе «Актуальные вопросы работы парламентской администрации» в канадском Университете Макгилла – поздравила Руслана и выразила надежду, что мы услышим и о его впечатлениях от канадского образования и особенностей функционирования парламентского механизма этой страны. Ведь курс университета, организованный для молодых сотрудников администраций, включает не только лекционную программу, но и посещение парламента.
Любопытный и непростой вопрос о «причинении блага» поднял обладатель спецприза председателя жюри, писателя и драматурга Майкла Фрейна – студент магистерской программы «Управление пространственным развитием городов» Высшей школы экономики Максим Стонт, разобрав в своем эссе преимущества и недостатки «авторитарной модернизации» на примере обустройства городского пространства:
[Обладатель спецприза председателя жюри Майкла Фрейна – студент НИУ ВШЭ Максим Стонт] – Мне очень нравится, что происходит в Москве в последние годы с точки зрения вектора изменений: город-парковка, в котором было не слишком комфортно, становится городом, достаточно удобным для жизни. Проводятся всевозможные прогрессивные меры, по поводу которых в современной транспортной и урбанистической науке есть консенсус: приоритет общественного транспорта, регулирование парковочных пространств. Проблема в том, что эти изменения происходят без участия граждан, без оглядки на их мнение. Как, например, на выборах 2013 года в программе одного из кандидатов, Сергея Семеновича Собянина, не было ничего сказано по поводу платы за парковку, которая уже тогда вводилась – вопрос, который москвичей действительно волновал. И через год платная парковка была расширена, что мне лично нравится, но это, как мне кажется, еще и очень большая проблема: можем ли мы делать какие-то прогрессивные вещи, не спрашивая у людей? Возможно, в краткосрочной перспективе это действительно эффективно: если бы люди выбирали и утверждали – вполне вероятно, что Москва в 2017 году была бы на уровне Москвы 2009-2010 года, когда я первый раз с Москвой познакомился – это было не очень здорово. Но с другой стороны, демократия, как мне кажется – это бег на длинную дистанцию, когда люди принимают решения, оценивают политиков и их предложения и в конечном итоге выбирают между какими-то плохими решениями и хорошими. И действуя в ключе авторитарной модернизации, принимая непопулярные меры, не имея мандата граждан, которые не проголосовали за них, вполне возможно, мы оказываем нашему обществу медвежью услугу. С моей точки зрения, выборы как раз должны быть концентрацией дискуссий по наиболее злободневным и наиболее острым вопросам, которые волнуют граждан. В результате точка зрения, поддерживаемая большинством – в демократическом обществе, конечно, при учете интересов меньшинства и экспертных мнений – должна возобладать.
Награждение участников конкурса зрительских рецензий провели члены жюри, вручив двум его победительницам, разделившим первое место, приглашения на спектакли Международного театрального фестиваля им. А.П.Чехова, выступившего партнером проекта.
[Театровед Марина Багдасарян и историк театра Дмитрий Трубочкин награждают одну из участниц конкурса рецензий] – Я всегда знала, что вы прекрасны, – обратилась к присутствующим ребятам театровед, театральный обозреватель радио «Культура» Марина Багдасарян. – Не только потому, что я время от времени вхожу в студенческую аудиторию. Вы разрушили представление о том, что для того, чтобы написать отличную, прекрасную, замечательную рецензию, нужно закончить театроведческий факультет в Москве или в Санкт-Петербурге. Можно не заканчивать. Более того, я вам скажу, что я читала ваши рецензии с таким интересом! Вы заставили меня пережить спектакль Алексея Владимировича столько раз на протяжении одной рецензии, сколько я даже себе не мыслила. Мне очень понравилось, что у этого театра есть такой прекрасный молодой зритель. Такой вдумчивый, такой незаносчивый, такой естественный, такой доверяющий, такой легко пишущий, легко высказывающий свои жизненные позиции. Они интересны. Ребята, вот вы здесь делились своими концепциями, идеями, а я подумала: как жалко, что мне столько лет и я не увижу тот мир, который вы построите, в котором вы будете жить и в котором, может быть, будет жить мой ребенок.
[Историк театра, заместитель художественного руководителя Театра им. Е.Вахтангова, проректор Театральной школы Константина Райкина Дмитрий Трубочкин] – Я, находясь здесь, почувствовал забытый жанр интеллектуальной дискуссии, – продолжил искусствовед, историк театра Дмитрий Трубочкин. – Один категоричный философ XX века дал определение мысли: «Мысль – это осмысленная фраза». Очень многие будут против, потому что думают: зашевелилось что-то в уме, эмоционально отреагировал, слово вырвалось – вот и мысль. Но нет, «мысль – это осмысленная фраза». И так приятно стало, что настоящие идеи действительно незаносчиво, глубоко и интересно вами формулируются. Мне тоже было очень приятно читать работы, и я давно говорил, что наступает такое время, когда в социальных сетях некоторые развернутые отзывы о спектаклях интереснее, чем газетные рецензии. И замечательно, что существует такая программа «ТЕАТР+», которая собирает вокруг театра по разным причинам и поводам людей думающих, мыслящих. Огромное спасибо ее организаторам, это, действительно, очень большое достижение театра.
Интервью с одной из победительниц конкурса рецензий, студенткой театроведческого факультета ГИТИСа Нелли Когут, звучит как подведение итогов и одновременно «демократическое многоточие»:
[Одна из победительниц конкурса зрительских рецензий – студентка театроведческого факультета ГИТИСа Нелли Когут] – «Демократия» Алексея Бородина на сцене РАМТа – по-настоящему актуальный спектакль. Казалось бы, 1970-е годы, разведчик ГДР, который «сверг» канцлера ФРГ – но мы видим, что у истории не то, что нет сослагательного наклонения, но даже и прошедшего времени нет. Эта история напрямую относится к нам сегодняшним. По-моему, все эти события, развернувшиеся внутри германской социал-демократической партии, стали возможны потому, что не были решены какие-то важные общечеловеческие вопросы – в частности, вопрос демократии. И не решен этот вопрос до сих пор. Как любой очень хороший спектакль, «Демократия» не дает ответов на вопросы, что такое демократия, как нам ее достичь, нужно ли ее достигать. Спектакль задает вопросы, чтобы каждый пришедший начал размышлять об этом. А ответы на самом деле есть уже в нас самих. Наверное, поэтому я назвала свою работу «Демократия внутри меня». Ведь основной принцип демократии – чтобы никто не был ущемлен в правах: необходимо достичь такой степени взаимодействия, договоренности, чтобы всем было хорошо, все были свободны. И нет другого пути, как начать договариваться с самим собой, друг с другом. Демократия – не столько о противоречиях, сколько об умении с ними совладать, научиться договариваться в условиях различных взглядов и мнений. А режиссер с помощью потрясающей пьесы и равнозначного ей сценического воплощения создает условия для таких размышлений. Случился редкий случай политического театра, который и не поддерживает официальной идеологии, и не высказывает ярый протест, а выходит на глубокие общечеловеческие обобщения. Лучшее, что мы можем сделать – это извлечь уроки их этих событий. Прекрасно, что театр в этом помогает.
Первое место с Нелли разделила студентка факультета журналистики МГУ Симона Андрисенко. Награды участникам и победителям проекта из других городов, а также тем, кто не смог присутствовать на церемонии, отправятся к ребятам по почте. В том числе, к занявшей 3 место в конкурсе эссе студентке Института филологии, журналистики и межкультурной коммуникации Южного Федерального Университета Лилии Поповой и к обладательнице спецприза оргкомитета фестиваля – студентке Института философии и социально-политических наук Южного Федерального университета Анаит Акопян.
Так РАМТ выражает свою признательность всем участникам проекта и надежду на продолжение диалога.
М. Фрейн. «Демократия». РАМТ. Режиссер Алексей Бородин, художник Станислав Бенедиктов
Привычного тезиса о политике как деле грязном и лживом спектакль Бородина совсем не отметает. Это данность, не вызывающая гнева по обе стороны рампы, а название пьесы и спектакля неизбежно извлекает из памяти хрестоматийную фразу из речи Уинстона Черчилля: «Демократия — наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени». В сущности, структура пьесы и спектакля вырастает из этого афоризма.
И. Исаев (Вилли Брандт), П. Красилов (Гюнтер Гийом). Фото М. Моисеевой
1970-е годы, противостояние двух половин разорванной итогами Второй мировой войны Германии — социалистической ГДР (где серединное прилагательное «демократическая» сейчас выглядит забавно) и капиталистической ФРГ (тут как раз и нет ничего подчеркнуто демократического в аббревиатуре). Рамочными событиями сюжета стали выборы, выигранные Вилли Брандтом в начале и проигранные к финалу. Побыл федеральным канцлером и лидером партии, потом перестал. А вот раскрутила пружину действия со всеми всплесками саспенса подлинная шпионская история гэдээровского офицера одной из мощейших тогда служб безопасности Штази Гюнтера Гийома, дослужившегося на пике своей блистательной двойной карьеры до должности личного помощника Вилли Брандта, до хранителя сакрального портфеля с наисекретнейшими государственными документами. Интрига политическая, с борьбой за власть, экспонированная в первом действии, потеснившись, во втором уступила место интриге авантюрной — с разоблачением шпиона.
Драматург и театр ушли в политическую аскезу, поскольку любовные линии и героини отсутствовали как таковые. Лишь в обрывках диалогов слышались имена жен Брандта и Гийома, а женщины, длинной вереницей проходившие через постель канцлера, и вовсе имен не имели, опознавались в разговорах исключительно по профессии, причем количественно с уверенностью лидировали журналистки. На сцене лишь действующие лица мужского пола в пиджачных парах и галстуках снуют по своим наиважнейшим государственным делам, так что, когда во втором акте Гийом, Брандт и его охранник в эпизоде отпуска на пленере переодеваются в свитера, куртки и с корзинками идут по грибы, внезапное очеловечивание их облика производит ошеломляющий эффект.
Вилли Брандт и Гюнтер Гийом
Станислав Бенедиктов, неизменный сценограф Алексея Бородина, придумал декорации одновременно функциональные и говорящие. Две крытые фурки длиной во всю сцену разделены на ячейки. Они перемещаются взад и вперед, встают то фронтально, то торцом, и передвижения их жестко размечают мизансценический рисунок. Сначала работает первая, стеклянная фурка с крутящейся в каждой ячейке стеклянной же дверью, а другая, матово-серая, открытая одной лишь стороной, повторяет ее очертания, притаившись в глубине. Но во втором акте, когда история канцлера и его помощника-шпиона, по-человечески привязавшихся друг к другу, становится горькой, именно серая мрачная фура-галерея выползает на середину сцены. Стеклянная капсула, похожая на телефонную будку, время от времени легко перекатывается от одного портала к другому, стеклянные столы возят по сцене, стеклянные стулья уносят и приносят — все перестановки быстрые, во время монтажных стыков артисты почти бегут, лавируя между движущихся декораций.
Сцены из спектакля. Фото М. Моисеевой
Весь этот прозрачный бликующий сценический мир подвижен, непрочен и лукав. Но жестко уравновешен тяжелой статикой рамтовского зрительного зала, откуда по проходам и помосту через партер на сцену поднимаются артисты, где с краю ряда возле двери примостился недвижный манекен, безымянный сексот (тут ничего сексуального, просто так назывались секретные сотрудники службы безопасности в советские времена), а в директорской ложе вальяжно застыл его двойник, но уже с именем — всесильный шеф Штази, неотрывно созерцающий происходящее на сцене мертвенным взором Маркус (Миша) Вольф, про которого в программке сказано — «на сцене не появится». Сценический островок эфэргэшной демократии 70-х годов прошлого века, в весьма далекую от стерильности политическую кухню которой погружает спектакль, казалось, осажден Штази — и московской публикой, активно сопереживающей гэдээровскому шпиону Гюнтеру Гийому.
Бородин отдал эту роль Петру Красилову, артисту обаятельному, подвижному, способному транслировать бодрящее веселье и легко заводить публику, что, собственно, он и проделывает на протяжении всего первого акта спектакля, когда, особо ничем не брезгуя, его Гийом артистично втирается в доверие ближнего круга Вилли Брандта, едва ли не вспархивая над снующими перед канцлером чиновниками с некоторым подобием антраша в порывах показного энтузиазма. И тут же иронически комментирует собственное угодничество спутнику-двойнику, ку-ратору от Штази Арно Кречману. Тот, толстенький, распирающий телом светлый плащ — единственное белое пятно на сцене, — смешливый и уютный в ис-полнении Андрея Бажина, дружески советует, пре-достерегает Гийома, передает ему инструкции от шефа. И каждый раз, упоминая имя Миши, оба обо-рачиваются и взглядывают на директорскую ложу, занятую манекеном.
Сцены из спектакля. Фото М. Моисеевой
Кречман еще в идиллической первой части спектакля произносит ключевые слова, объясняя Гийому причины скорой гибели ФРГ, которую непременно разрушат шестьдесят миллионов конфликтующих точек зрения ее граждан, — и неизбежной победы ГДР, где все «поют с одного листа». В зале проносится шелестящий смешок, публика быстро соотносит с сентенцией Кречмана свершившийся факт новейшей истории, а заодно примеряет сей исторический опыт к отечественному настоящему. Так запускается аллюзионный, сущностный диалог со зрителями РАМТа, ради которого Бородин и поставил английскую пьесу про давний немецкий политический скандал.
Гийом и Кречман милы, изобретательны и ловки. А вот Вилли Брандт, грузный, отяжелевший, поворачивающий к собеседнику лысоватую голову вместе с торсом, поначалу почти неприятен. Когда Илья Исаев, подступая к рампе, имитирует фрагменты избирательных речей своего героя, они становятся антииллюстрациями к репликам остальных, в восторге или с раздражением обсуждающих харизматика канцлера, его власть над толпой и бешеную притягательность для женщин. Бородину в этом спектакле важна сила слов Брандта и фактов, с ним связанных. В первом акте Исаев очерчивает лишь абрис исторического образа канцлера, почти лишенного человеческих свойств.
Сцены из спектакля. Фото М. Моисеевой
Но этот монументальный Брандт подписывает мирные соглашения с СССР и ГДР, его правительство выкупает и выменивает гэдээровских диссидентов и политзаключенных (так после обменяют и разоблаченного Гийома). Постепенно в спектакле вырастает фигура лидера, для которого его судьба и карьера лишь средство служения собственной стране, Германии, вопреки реальности единой в его воображении. Да, да, не только далекий Ганди, но и недавний Вилли Брандт отказывался ломать противников через колено, верил в действенность добра, а не в силу или интриги. И этот смысловой поворот, внезапно вывернувшись из шпионского экшена, запускает в публику новую, небезболезненную порцию аллюзий, сравнений и ассоциаций прошлого с настоящим, отечественного с чужим.
Последняя перипетия «Демократии» примерно с середины второго акта кардинально меняет ритм и стилистику спектакля, придает действию драматическую, а мгновениями и трагическую тональность. Брандт с Гийомом работают вместе, колесят по стране. Они сближаются, испытывают любопытство и симпатию друг к другу. В первом акте Бородин выстраивал забавные ироничные мизансцены: когда Брандт и Гийом в диалоге вставали рядом, между ними третьим втискивался толстяк Кречман, весело крутил головой, вглядываясь в лицо одного, а потом другого. Но вот теперь Кречман исчез, оставив их наедине друг с другом. Красилов уже не резвится и не комикует — на его Гийома, осознавшего масштаб личности Брандта и его исторической миссии, навалилась вина от совершенного предательства. А тут и канцлеру доложили, что его личный помощник, по всей вероятности, — шпион. Так началась печальная игра под названием «я знаю, что ты знаешь, что я знаю».
Вилли Брандт и Гюнтер Гийом
Исаев и Красилов, не прибегая ни к каким внешним эффектам, разыгрывают этот мучительный для их героев сюжет, где оба проявляют предельное благородство — Брандт дал возможность Гийому бежать, а тот не стал этого делать. Разоблачение состоялось, Гийома взяли. И Бородин выстроил из этой ситуации самую сильную мизансцену дуэта. Тюрьмой в спектакле оказалась ложа напротив директорской, где по-прежнему манекеном восседал шеф Штази. Судорожно вцепившись в бортик и перегнувшись вниз, Гийом кричит, что хочет поговорить с канцлером, что хочет сам все ему объяснить. Он рвется сверху туда, на авансцену, где высится неподвижная фигура Брандта, время от времени поднимающего медленный взгляд к Гийому и выслушивающего при этом доклад о разразившемся в стране скандале.
Исаев во втором акте замечательно играет, как рядом с Гийомом постепенно оттаивает его Брандт, как он открывается, очеловечивается, а к финалу застывает монументом снова. Артист проделал все эти метаморфозы в жестком лаконичном рисунке, когда жесты скупы и редки, интонации приглушены, а главным выразительным средством стал взгляд. Красилов, наоборот, с нескрываемым удовольствием отыграв полупародийную шпионскую феерию первого акта, резко меняет стиль исполнения во втором, подробно воспроизводя психологические и мировоззренческие перемены своего героя. Их дуэт, оттененный фрагментарным присутствием славного Кречмана—Бажина, несомненно, стал главной актерской удачей спектакля. Все прочие исполнители функциональны и запомнились главным образом в сцене, когда чисто мужским составом в эйфории вальсировали парами друг с другом, отмечая победу Вилли Брандта на выборах.
Спектакль закончится документальной справкой — публике расскажут, что станется с каждым из персонажей потом. Рак у Брандта, рак у Гийома. Они состарятся и умрут, конечно. Овеществленным напоминанием о том, к чему стремились эти люди или чему пытались противостоять, в глубине опустевшей сцены появится и тут же будет проломлено подобие Берлинской стены. Останется лишь ее фрагмент с хрестоматийным перестроечным граффити Дмитрия Врубеля «Братский поцелуй», в котором губами слились Брежнев и гэдээровский лидер Эрик Хонеккер, эту стену соорудивший. Финал с аллегорической манифестацией символа восторжествовавшей исторической справедливости, конечно, лобовой. Но воспринимается он, как и весь спектакль в целом, не инсценировкой реальных событий, не назиданием, а попыткой разбудить в зрителях уже давно утраченное ощущение гражданского оптимизма.
Вслед за «Берегом утопии» и «Нюрнбергом» Алексей Бородин в «Демократии» продолжил свое театральное исследование истории и сложных, противоречивых личностей, ее творящих. Но эта многолетняя работа в РАМТе идет совсем не ради прошлого, нет. Все исторические события и их герои проявляют нынешних людей в зрительном зале, нынешних политиков и мир сегодняшний с поразительной беспощадностью. Шпион Гюнтер Гийом, когда ему расскажут, какие бешеные деньги канцлер Брандт платит за каждого выкупленного в ГДР политического, потрясенно спросит: «Вы правда делаете это?» — и только тогда начнет по-настоящему соображать, что же такое делает он сам. Вот и «Демократия» Бородина переполнена вопросами, проясняющими сознание.
Пост N: 1483
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 02.11.17 17:06. Заголовок: ФБ - Российский акад..
ФБ - Российский академический Молодежный театр - РАМТ 4 ч ·
Сегодня в Музыкальном театре им. К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко были объявлены номинанты театральной Премии "Золотая Маска" 2018 года. "Демократия" Алексея Бородина поборется за награду в трех номинациях: - "ДРАМА/ СПЕКТАКЛЬ БОЛЬШОЙ ФОРМЫ" - "ДРАМА/РАБОТА РЕЖИССЕРА" - Алексей Бородин - "ДРАМА/МУЖСКАЯ РОЛЬ" - Ilya Isaev (Вилли Брандт) Ура!
Пост N: 3756
Зарегистрирован: 26.08.08
Откуда: Зеленоград
Отправлено: 13.11.17 00:47. Заголовок: Российский академиче..
Российский академический Молодежный театр - РАМТ 12 ноября в Ярославле завершились наши Большие гастроли-2017, в рамках которых мы в этом году также побывали в Туве и Хакасии, Севастополе и Твери. На Большой сцене КЗЦ "Миллениум" мы сыграли "Денискины рассказы" в том самом идеально-семейном зале, о котором всегда мечтали - и снова сложно сказать, кто радовался спектаклю сильнее - дети или мамы-папы-бабушки:) А вечером на сцене Театра драмы им. Федора Волкова "Демократия" впервые была сыграна "на выезде" - получилась такая тренировка перед гастролями в Мадрид, куда декорации спектакля сразу и отправились. С личной премьерой поздравляем Александра Рагулина, который впервые сыграл Ули Баухауса. Спасибо, Ярославль, за теплый, умный и по-настоящему театральный прием! И надеемся - до новых встреч!
ВК - Испанские хроники. 22 ноября. Подготовка к завтрашнему спектаклю идет полным ходом! Направили свет, настроили звук и субтитры и даже прошли с остановками и корректировками первый акт. До встречи "Демократии" с мадридским зрителем - 20 часов.
Пост N: 1503
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 24.11.17 13:35. Заголовок: Российский академиче..
Российский академический Молодежный театр - РАМТ добавил(-а) 46 новых фото — с Павлом Хрулёвым и еще 2. 9 ч ·
23 ноября. С премьерой в Испании, "Демократия"! Впервые играли спектакль с субтитрами и - справились! "Браво!" на испанском звучит не хуже, чем на русском:))) Очевидцы утверждают, что некоторые зрители даже плакали. Спасибо мадридцам за такое начало, контакт актеров и зрителя - самое главное в театре - случился. А завтра будет еще лучше! *** 22 ноября. Подготовка к завтрашнему спектаклю идет полным ходом! Направили свет, настроили звук и субтитры и даже прошли с остановками и корректировками первый акт. До встречи "Демократии" с испанским зрителем - 20 часов. *** 21 ноября: вся театральная группа прибыла в Мадрид, начинаем "обживать" сцену, идет монтаж декораций и развес аппаратуры. Под чутким руководством Алексея Владимировича и Станислава Бенедиктова. И конечно, под наблюдением Миши Вольфа, для которого изготовили специальную vip-ложу! *** 23-26 ноября в Мадриде на сцене Театра Valle-Inclán Национального драматического центра состоятся гастроли спектакля "Демократия" по пьесе Майкла Фрейна в постановке Алексея Бородина.
Пост N: 1504
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 25.11.17 16:20. Заголовок: ФБ - Российский акад..
ФБ - Российский академический Молодежный театр - РАМТ добавил(-а) 101 новое фото в альбом «"Демократия" в Мадриде» — здесь: Teatro Valle-Inclán 21 ноября в 22:39 ·
24 ноября. Второй день "Демократии" в Мадриде. Говорят, второй спектакль всегда чуть хуже премьеры. Сегодня мы это опровергли. Спасибо замечательному залу, который читал субтитры и успевал за действием, а в финале очень темпераментно благодарил аплодисментами. Впереди еще два спектакля.
Пост N: 1505
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 27.11.17 23:43. Заголовок: ФБ - Российский акад..
ФБ - Российский академический Молодежный театр - РАМТ добавил(-а) 146 новых фото в альбом «"Демократия" в Мадриде» — здесь: Teatro Valle-Inclán 21 ноября в 22:39 ·
26 ноября. Вот и завершилась наша испанская неделя: такая длинная и такая мгновенно пролетевшая. Так грустно уезжать и так домой хочется:) Итогом четырех подряд показов (задача практически неосуществимая в условиях репертуарного театра) стал восхитительно обжитой, "накатанный" спектакль. Приходите 21 декабря, убедитесь сами! Hasta la vista, Madrid! Спасибо за радушный прием и массу впечатлений! В Москву! В Москву!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 365
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Страница Е.Редько
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
