http://www.novayagazeta.ru/arts/71420.html Зоя Ерошок о Юрии Степанове и Петре Фоменко. "Вы будете смеяться, но да, да: Петр Наумович Фоменко как таблетка от цинги — интеллектуальной, духовной, душевной. "
Пост N: 991
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 25.04.16 14:33. Заголовок: Евгений Николаевич р..
Евгений Николаевич рекомендует к просмотру фильм "Сын Саула". "Аушвиц, 1944 год. Саул Аусландер — еврейский пленный и член зондеркоманды. Его работа — сопровождать в недолгий путь узников, которые прибывают в лагерь беспрестанно. Потом — зачищать следы их присутствия и ждать новых. Среди тысяч людей, проходящих через газовую камеру, один выживает на считанные минуты. Саул узнает в нем своего сына и решает во что бы то ни стало похоронить тело по всем правилам. Теперь это его единственная цель в расплавленном, так непохожем на жизнь пекле лагеря смерти. Уберечь тело от топки, спрятать его, разыскать раввина, — задачи практически невыполнимые и безумные на фоне мясорубки, жернова которой Саулу приходится крутить самому, чтобы выжить. В лагере зреет восстание, Саул становится слишком уязвимым, но он думает только о сыне… которого, возможно, у него никогда не было." год 2015 страна Венгрия режиссер Ласло Немеш сценарий Ласло Немеш, Клара Ройер "Частная" история в "аду" концлагеря. Снято (насколько это возможно) деликатно. От этого шок внутренний еще сильнее. Смотреть, конечно, всем обязательно."
Пост N: 1147
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 06.10.16 18:01. Заголовок: Акция в память о Пол..
Акция в память о Политковской пройдет в Москве в годовщину ее убийства
МОСКВА, 6 окт — РИА Новости. В 10-летнюю годовщину со дня гибели журналистки "Новой газеты" Анны Политковской в пятницу по Москве проедут специально оборудованные автомобили с большими плакатами в память о ней, а ближе к вечеру на окнах редакции появятся 10 гигантских портретов и музыканты исполнят ее любимую классику, рассказал РИА Новости главный редактор издания Дмитрий Муратов. Обвиняемые в убийстве обозревателя Новой газеты Анны Политковской во время заседания в Мосгорсуде. "Новая газета" призывает довести до конца дело об убийстве Политковской
Обозреватель "Новой газеты", известная журналистскими расследованиями, Анна Политковская была застрелена в лифте своего дома 7 октября 2006 года. Это убийство стало одним из самых громких в истории России за последние годы. Мотивом преступления следствие считает недовольство ее журналистской деятельностью, однако заказчики до сих пор не установлены.
"По городу по ее последнему маршруту пройдут специально оборудованные машины с большими плакатами "Анна Политковская. 10 лет со дня убийства. Заказчик не найден". В 16.02 – секунда в секунду как прозвучали выстрелы, заиграют музыканты – как звучала у нее в машине – классика, и на окнах редакции появятся 10 гигантских портретов, а потом, естественно, будет поминальная рюмка", — рассказал Муратов.
Кроме того, уже в четверг, добавил собеседник агентства, на сайте издания "будет выложен наш видеопикет". "Мы придумали такую форму видеопикета редакции с изложением истории Политковской в лицах действующих сотрудников", — пояснил он.
В июне 2014 года Мосгорсуд приговорил к пожизненным срокам обвиняемых в исполнении убийства журналистки Рустама Махмудова и Лом-Али Гайтукаева. Их сообщники Ибрагим Махмудов, Джабраил Махмудов (братья Рустама) и бывший милиционер Сергей Хаджикурбанов получили 12, 13,5 и 20 лет колонии строгого режима. Бывший сотрудник ГУВД Москвы Дмитрий Павлюченков, помогавший убийцам, приговорен к 11 годам заключения. https://ria.ru/society/20161006/1478642186.html
Пост N: 1168
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 25.10.16 13:35. Заголовок: Евгений Николаевич п..
Евгений Николаевич предлагает к прочтению мнение Константина Райкина о насаждении нравственности и не только. 24 октября руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин выступил на седьмом съезде Союза театральных деятелей России с большой речью против цензуры — и о борьбе государства «за нравственность в искусстве». Аудиозапись была опубликована в фейсбуке Ассоциации театральных критиков; «Медуза» публикует полную расшифровку речи Райкина.
Сейчас я буду говорить немножко взбалмошно, так сказать. Потому что я с репетиции, у меня еще вечерний спектакль, и я внутренне немножко сучу ножками — я привык заранее приходить в театр и готовиться к спектаклю, который сыграю. И еще как-то мне довольно сложно говорить спокойно на тему, на которую я хочу [сейчас говорить]. Во-первых, сегодня 24 октября — и 105 лет со дня рождения Аркадия Райкина, я вас всех поздравляю с этим событием, с этой датой. И, вы знаете, я вам так скажу. Папа, когда понял, что я стану артистом, учил меня одной вещи; он как-то в мое сознание вложил одну такую вещь, он называл это — цеховая солидарность. Это некая этика по отношению к занимающимся одним делом вместе с тобой. И, мне кажется, сейчас время про это вспомнить всем.
Потому что меня очень тревожат — я думаю, как и вас всех — те явления, которые происходят в нашей жизни. Эти, так сказать, наезды на искусство, на театр, в частности. Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали, и вообще всяческими, так сказать, благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность». Вот эти группки оскорбленных якобы людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло очень себя ведут, к которым как-то очень странно власть нейтральна — дистанцируется. Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества, на запрет цензуры. А запрет цензуры — я не знаю, как кто к этому относится, а я считаю, что это величайшее событие векового значения в нашей жизни, в художественной, духовной жизни нашей страны… Это проклятие и многовековой позор вообще отечественной нашей культуры, нашего искусства — наконец, был запрещен.
И что сейчас происходит? Я сейчас вижу, как на это явно чешутся руки кого-то — это изменить и вернуть обратно. Причем вернуть обратно не просто во времена застоя, а еще в более давние времена — в сталинские времена. Потому что с нами разговаривают наши начальники непосредственные таким лексиконом сталинским, такими сталинскими установками, что просто ушам своим не веришь! Это говорят представители власти, мои непосредственные начальники, господин [первый заместитель министра культуры Владимир] Аристархов так разговаривает. Хотя его вообще надо переводить с аристархского на русский, потому что он говорит языком, которым просто стыдно, что от имени министерства культуры так человек разговаривает.
Мы сидим и слушаем это. Мы чего — не можем как-то высказаться все вместе?
Я понимаю, у нас довольно разные традиции, в нашем театральном деле — тоже. Мы очень разобщены, мне кажется. Мы достаточно мало интересуемся друг другом. Но это полбеды. Главное, что есть такая мерзкая манера — клепать и ябедничать друг на друга. Мне кажется, это просто сейчас недопустимо! Цеховая солидарность, как меня папа учил, обязует каждого из нас, работника театра — артиста, режиссера ли, — не говорить в средствах массовой информации плохо друг о друге. И в инстанциях, от которых мы зависим. Ты можешь сколько угодно быть не согласным творчески с каким-то режиссером, артистом — напиши ему смску злобную, напиши ему письмо, подожди его у подъезда, скажи ему. Но не надо в это вмешивать средства массовой информации, и делать это достоянием всех. Потому что наши распри, которые обязательно будут, будут, творческое несогласие, возмущение — это нормально. Но когда мы заполняем этим газеты и журналы, и телевидение — это на руку только нашим врагам. То есть тем, кто хочет прогнуть искусство под интересы власти. Маленькие конкретные идеологические интересы. Мы, слава богу, от этого освободились.
Я помню: мы все родом из советской власти. Я помню этот позорный идиотизм! Это причина, единственная, по которой я не хочу быть молодым, не хочу вернуться туда опять, эту мерзкую книжку читать. А меня заставляют читать эту книжку опять. Потому что словами о нравственности, Родине и народе, и патриотизме прикрываются, как правило, очень низкие цели. Не верю я этим группам возмущенных и обиженных людей, у которых, видите ли, религиозные чувства оскорблены. Не верю! Верю, что они проплачены. Так что — это группки мерзких людей, которые борются незаконными мерзкими путями за нравственность, видите ли.
Когда мочой обливают фотографии — это что, борьба за нравственность, что ли? Вообще не надо общественным организациям бороться за нравственность в искусстве. Искусство имеет достаточно фильтров из режиссеров, художественных руководителей, критиков, души самого художника. Это носители нравственности. Не надо делать вид, что власть — это единственный носитель нравственности и морали. Это не так.
Вообще, у власти столько соблазнов; вокруг нее столько искушений, что умная власть платит искусству за то, что искусство перед ней держит зеркало и показывает в это зеркало ошибки, просчеты и пороки этой власти. А не за то платит власть, как говорят нам наши руководители: «А вы тогда и делайте. Мы вам платим деньги, вы и делайте, что надо». А кто знает? Они будут знать, что надо? Кто нам будет говорить? Я сейчас слышу: «Это чуждые нам ценности. Вредно для народа». Это кто решает? Это они будут решать? Они вообще не должны вмешиваться. Они должны помогать искусству, культуре.
Собственно, я считаю, что нам надо объединиться. Еще раз говорю: нам надо объединиться. Нам надо плюнуть и на время забыть о наших художественных тонких рефлексиях по отношению друг к другу. Мне может сколько угодно не нравиться какой-то режиссер, но я костьми лягу, чтоб ему дали высказаться. Это я повторяю слова Вольтера вообще. Практически. Ну, потому что такие качества высокие человеческие у меня. Понимаете? А вообще, на самом деле, если не шутить, то мне кажется, это все поймут. Это нормально: будут несогласные, будут возмущенные.
В кои-то веки наши деятели театра встречаются с президентом. Это встречи такие — нечастые. Я бы сказал, декоративные. Но все-таки они происходят. И там можно решить какие-то серьезные вопросы. Нет. Почему-то и здесь начинаются предложения установить возможную границу трактовки классики. Ну зачем президенту-то устанавливать эту границу? Ну зачем его в эти дела… Он не должен вообще этого понимать. Он не понимает — и не нужно ему понимать. И вообще, зачем устанавливать эту границу? Кто на ней будет пограничником? Ну не надо это… Пусть ее трактуют… Кто-то будет возмущен — замечательно.
У нас вообще в театре происходит масса интереснейших вещей. И масса интересных спектаклей. Ну, масса — я называю, когда много. Я считаю, это хорошо. Разных, спорных, прекрасных! Нет, мы опять почему-то хотим… Мы друг на друга клевещем, доносим иногда — прямо вот так, ябедничаем. И опять хотим в клетку. В клетку-то зачем опять? «Чтоб цензура, давайте!» Не надо, не надо! Господи, что же мы утрачиваем и сами отказываемся от завоеваний? Что же мы иллюстрируем Федора Михайловича Достоевского, который говорил: «Только лиши нас опеки, мы тут же попросимся обратно в опеку». Ну что же мы? Ну неужели он такой гений, что и на нас настучал на тыщу лет вперед? Про наше, так сказать, раболепство.
Я предлагаю: ребята, нам нужно внятно высказаться по этому поводу. По поводу этих закрытий, а то мы молчим. Почему мы молчим все время? Закрывают спектакли, закрывают это… Запретили «Иисус Христос — суперстар». Господи! «Нет, кого-то это оскорбило». Да, оскорбит кого-то, и что?
И церковь наша несчастная, которая забыла, как ее травили, уничтожали священников, срывали кресты и делали овощехранилища в наших церквях. Она начинает действовать такими же методами сейчас. Значит, прав был Лев Николаевич Толстой, который говорил, что не надо соединяться власти с церковью, иначе она начинает не богу служить, а власть обслуживать. Что мы в большой степени наблюдаем.
И не надо (неразборчиво), что церковь будет возмущаться. Ну, ничего! Не надо сразу закрывать все. Или, если закрывают, надо реагировать на это. Нам вместе. Вот попытались там что-то сделать с Борей Мильграмом в Перми. Ну, вот как-то мы встали дыбом, многие. И вернули его на место. Представляете? Наша власть сделала шаг назад. Совершая глупость, сделала шаг назад и исправила эту глупость. Это потрясающе. Это так редко и нетипично. Мы сделали это. Вместе собрались и вдруг высказались.
Мне кажется, сейчас, в очень трудные времена, очень опасные, очень страшные; очень это похоже… Не буду говорить, на что. Но сами понимаете. Нам нужно вместе очень соединиться и очень внятно давать отпор этому.
На вручение удостоверения почетного члена Белорусской ассоциации журналистов Светлана Алексиевич пришла явно уставшей и попросила горячего кофе. Тем не менее не отказалась ответить на вопросы, которые поставил перед всеми нами год 2016-й, передает euroradio.fm.
"Боб Дилан крепким орешком оказался, он так ездить по миру не будет"
Очень за этот год устала от поездок. Вот Боб Дилан крепким орешком оказался — члены Нобелевского комитета до него дозвонились, и он точно так ездить по миру не будет. И поэтому у меня напряженный темп поездок по миру сохраняется. Надеюсь, дальше такого темпа не будет, я постараюсь, чтобы не было. Потому что я еле год дотянула. Нет, конечно, интересно посетить Колумбию, Парагвай, Японию или Китай, но... Хочется уже тишины и покоя. Чтобы никто не звонил, чтобы не было этих бесконечных интервью.
Вижу, что моя книга "Время секонд-хенд", по-видимому, очень точно попала по времени, потому что... Путин создал этот "русский фактор", и никто не может понять, что же это за народ такой, который имел возможность быть свободным и вдруг от этого отказался. Для европейского ума это стало совершенно непонятным. Вчера "Вашингтон пост" написала, что "Время секонд-хенд" попало в десятку лучших книг года в Америке. Это свидетельствует о том, что она, по-видимому, им объясняет, что это за люди. И мне жаль, что здесь, особенно в России, эта моя работа не стала поводом для каких-то рассуждений и обсуждений. Но... никто не думал, что будет такое возвращение назад. Этого никто даже не предсказывал.
Честно: когда я выехала из Москвы и Петербурга, я просто ужаснулась от России. Мне всегда нравилась провинциальная российская интеллигенция, но меня удивило, что она в церковь пошла. Все стали в каких-то кружках церковных.
“Высказывания о Беларуси, белорусах и белорусскости с российской стороны для вас стали неожиданностью?”
Мне всегда казалось, что мы здесь — немного другие. У нас тут Польша рядом, Чехия... И если бы здесь в 90-е годы появился другой лидер, у нас, полагаю, был бы шанс построить что-то похожее на балтийский вариант. А в России у меня постоянно было ощущение, что поднимается такой мощный маргинальный слой, на фоне которого наши огоньки цивилизации выглядят совсем беспомощными.
Высказывания о Беларуси, белорусах и белорусскости с российской стороны для вас стали неожиданностью? После того, что произошло в Украине, не стоило даже сомневаться, что нечто подобное будет и в Беларуси. Даже несмотря на то, что Путин в определенном смысле обезоружен, так как Европа и Америка выступили единым фронтом с санкциями против его политики. Мне казалось, что это будет экономическая война, экономическое давление. Особенно с учетом того, что у Лукашенко есть обязательства перед Россией. Но теперь он начал вести свою игру с целью самосохранения. Беларусь от этого только выигрывает, конечно, но ни Украина, ни Беларусь свободными не нужны России. А все потому, что есть что-то такое в российской истории, что так построило сознание этой нации, когда свобода даже не берется в расчет ни элитой, ни народом. Говоришь ты с простым русским человеком, и он тебе скажет: "Какая там еще Беларусь? Язык только русский коверкают". То же самое об Украине: "недонация" или "недогосударство". То же говорили о Беларуси эти ребята (белорусы, писавшие для российского агентства "Регнум"), которых посадили. Знаете, это до такой степени в сознании людей там. А уж про российскую элиту вообще нечего говорить! Когда мне приходилось встречаться с высокими российскими политиками, для них даже речи нет о том, что Беларусь или Украина представляют собой нечто отдельное (от России).
"Язык, культура, национальные традиции — это потенциал нашей нации, который сегодня получил шанс"
Язык, культура, национальные традиции — это потенциал нашей запоздавшей нации, который сегодня получил шанс . Это и курсы языка, и вышиванки, и то, что говорить по-белорусски стало даже модным. Но в то же время, в классе моей внучки, она сейчас в пятом, диктант на белорусском из 25 человек только 5 пишет хорошо. Остальным можно ставить единицы, несмотря на то, что родители их из деревни. Это все у нас живет, но где-то очень глубоко, покрытое грязью, мусором и случайными вещами. Это все нужно достать. Вот где сегодня нам нужны волонтеры, которые бы говорили об этом с людьми, писали об этом — находили соответствующие формы. В истории Беларуси столько интересных имен, столько выдающихся судеб, но все это куда-то пропало, всего этого как бы и нет. Все это надо найти и достать.
В конце 70-х годов XX столетия криминальная обстановка в Нью-Йорке была ужасной. Прохожих грабили прямо на Бродвее. Особенно доставалось туристам, у которых без зазрения совести отбирали фотоаппараты и кошельки. Полиция настоятельно советовала жителям города носить в наружном кармане куртки или пальто 20-долларовую купюру, чтобы сразу отдать её гопстопникам. В то время столько стоило несколько доз героина. В сутки в мегаполисе совершалось до 2 тыс. тяжких преступлений и до 10 убийств. В ночное время на улицу мог выйти только безумец.
В метро ездить было опасно. Банды молодчиков врывались в вагоны и отбирали у пассажиров деньги и ценности. Причём происходило всё это средь бела дня при массовом скоплении людей. Само метро представляло собой жуткое зрелище. На платформах везде валялся мусор. Половина светильников не горела, и поэтому в подземке стоял полумрак. Стены сплошь были покрыты граффити и дипинти. Причём в основном это были нацарапанные или нанесённые краской пошлые рисунки и надписи. Дом с разбитыми окнами
Один из очевидцев того жуткого кошмара вспоминал: "Я вошёл в метро, выстоял очередь за жетоном, а затем подошёл к турникету и обнаружил, что монетоприёмник сломан. Рядом стояли два мрачных детины. Они сломали турникет и требовали, чтобы пассажиры отдавали жетоны им. Никто не хотел связываться с этими уголовниками, и жетоны исчезали в расписанных наколками руках. Но большая часть людей просто обходила наглую пару, и попадала в метро бесплатно. Всё это напоминало ад. Создавалось впечатление, что государственные устои рушатся".
И вдруг произошло настоящее чудо. В 1985 году преступность достигала пика, а затем вдруг резко пошла на спад. За 7 последующих лет количество убийств снизилось на 70%. Число грабежей, разбоев, изнасилований упало на 50%. К 1995 году Нью-Йорк превратился в один из самых безопасных городов США. По непонятной причине тысячи извращенцев и психов вдруг прекратили нарушать закон. На улицах и в метро стало тихо и спокойно.
Что же послужило причиной такой поразительной трансформации? Почему те же самые люди начали вести себя совсем по-другому? Ответ очень прост. Никакого чуда не было. Виной всему стала Теория разбитых окон.
Эту спасительную панацею от всех криминальных бед придумали и разработали в 1982 году американский политолог Джеймс Куинн Уилсон и социолог Джордж Келлинг. С тех пор вокруг детища этих учёных ведутся многочисленные дискуссии. Специалисты спорят уже более 30 лет, а тем временем "разбитые окна" прекрасно зарекомендовали себя на практике. Они дали старт кардинальным реформам в уголовной политике многих стран.
В чём же суть этих самых окон, и почему они разбитые? Связано это напрямую с утверждением, что преступность и порядок имеют прямо пропорциональную зависимость. Представьте, что стоит дом. Одно окно в нём разбито. Мимо идут люди, смотрят на окно, и у них создаётся впечатление, что в этом доме полная анархия. Поэтому очень скоро кто-то разобьёт и другие окна. Но ничто не изменится. Только дом уже будет сиять пустыми оконными проёмами по всему периметру. Всё это спровоцирует чувство безнаказанности. Оно, как зараза, распространится по всей улице. А затем охватит и весь район, давая сигнал к более серьёзным и опасным преступлениям.
Данный пример указывает на то, что люди нарушают закон вовсе не потому, что плохо воспитаны, а их наследственность оставляет желать лучшего. Нарушение закона является прямым следствием того порядка, который существует в окружающем мире. Если вокруг бардак, то он порождает массу преступников. То есть царящая вокруг атмосфера толкает людей на противоправные действия.
Данное утверждение американских социологов решили проверить на практике специалисты из Дании. Они провели несколько простых экспериментов. Рассмотрим один из них.
Возле большого магазина вдоль стены располагалась стоянка для велосипедов. Асфальт был идеально чистым, стена радовала глаз белизной. Экспериментаторы убрали все урны и повесили на велосипеды рекламные проспекты несуществующего спортивного магазина. Устроившись рядом в машине, они стали наблюдать за действиями хозяев двухколёсных механизмов.
Человек подходил к велосипеду, снимал с руля рекламный проспект и оглядывался в поисках урны. Но выбросить ненужную листовку было некуда. У каждого существовало 3 варианта: бросить яркую бумажку на асфальт, повесить на руль другого велосипеда или сунуть в карман, чтобы потом выбросить в ближайшую урну. На землю рекламу бросили 33% из всех велосипедистов.
После этого эксперимент повторили, но в несколько иной интерпретации. На асфальт бросили несколько окурков и смятых обёрток из-под конфет, а стену размалевали абстрактными рисунками. На этот раз ненужную рекламу бросили на землю 72% велосипедистов. Разукрашенный рисунками вагон метро Вагон метро в Нью-Йорке до того, как Теория разбитых окон начала применяться на практике
Но давайте вернёмся в Нью-Йорк начала 80-х, когда его потрясала жуткая преступность. В 1985 году директором городского метрополитена стал Дэвид Ганн. Ему досталось хозяйство, которое представляло собой преисподнюю в самом мягком её варианте. И с чего же начал свою деятельность новый директор? Он повёл беспощадную борьбу с дипинти и граффити. Поначалу это не вызвало большого энтузиазма среди налогоплательщиков. У метро была куча проблем: техническое состояние, пожарная безопасность и, конечно же, преступность.
Директору начали намекать, что он занимается не тем, чем надо. Но тот ответил: "Рисунки на стенах и в поездах символизируют крах системы. В первую очередь мы должны победить граффити, а уж после этого начать эксплуатацию поездов стоимостью в десятки млн. долларов. Если мы не сможем защитить их от вандализма, то их тут же изуродуют".
Дэвид Ганн приказал приводить вагоны в порядок. Каждый вагон и каждый день. В конце маршрутов были установлены специальные пункты. Как только туда приходил раскрашенный рисунками и исцарапанный вагон, то всё тут же смывалось, а царапины закрашивались. Порезанные ножами сиденья и разбитые светильники менялись. В пунктах целыми сутками работали большие бригады людей. Но зато поезда день ото дня становились всё чище и лучше. Прошло совсем немного времени, и случаи вандализма можно уже было пересчитать по пальцам. Они стали чрезвычайно редкими. Вагоны нью-йоркского метро Метро Нью-Йорка в наши дни
В 1986 году пост начальника транспортной полиции Нью-Йорка занял Уильям Браттон. Но вместо того, чтобы повысить процент раскрытия убийств и тяжких преступлений, он приказал заняться безбилетниками в метрополитене.
На вопросы журналистов он ответил, что чем больше "зайцев", тем меньше порядка. А это создаёт предпосылки для более серьёзных нарушений закона. В то время в метро катались 200 тыс. безбилетников ежедневно. Молодые парни перепрыгивали через турникеты и бежали к поездам. Другие смотрели на это дело и тоже переставали платить. И действительно, если кто-то не платит, то почему должен платить я. Число "зайцев" с каждым днём увеличивалось, и проблема начала выходить из-под контроля.
И что же сделал начальник полиции? Он поставил возле турникетов полицейских в штатском. Они начали хватать "зайцев", надевать на них наручники и выстраивать на платформе. Затем их сажали в автобусы и везли в полицейские участки. Там дактилоскопировали, проверяли по базе данных, обыскивали. Таким образом поймали немало опасных преступников, находящихся в розыске. Но самое главное заключалось в том, что нехорошие парни очень быстро поумнели. Они перестали носить с собой оружие и стали оплачивать проезд.
В 1993 году жители города избрали нового мэра. Стал им Рудольф Джулиани. Теория разбитых окон привлекла его своей простотой и эффективностью. Он назначил Браттона шефом всем нью-йоркской полиции. А тот начал беспощадно искоренять мелкие правонарушения в масштабах всего мегаполиса.
На улицах начали хватать тех, кто вёл себя непристойно в общественных местах: буянил и ругался, бросал на землю окурки, разбивал пустые бутылки, рисовал на стенах, клянчил у прохожих деньги. Если же человек мочился на улице, то его тут же сажали в тюрьму.
Результат не заставил себя долго ждать. В городе начался резкий спад преступности. Искореняя мелкие проступки, полиция, тем самым, наносила беспощадный удар по серьёзным правонарушениям, убийствам и ограблениям. Была разорвана связь между причиной и следствием. А результатом этого стало то, что Нью-Йорк в XXI веке стал самым безопасным и благополучным городом США.
Большинство людей полагает, что чудес на свете не бывает. В целом, с этим можно согласиться. Но в любом правиле бывает исключение, которое лишь подтверждает правило. В данном случае таким исключением стал один из крупнейших городов Америки. В нём нашлись люди, которые со всей серьёзностью отнеслись к Теории разбитых окон. Они применили её на практике, а результат виден простым глазом. Но самое примечательное то, что данную теорию можно применять во всех областях жизни. И она будет работать. Так что, как говорится, вам и карты в руки.
Ричард Столмен по праву входит в сияющую славой когорту философов, творцов и чудаков, среди которых тачавший сапоги граф Толстой, ушедший жить в лес Генри Торо и выдумавший собственный язык адмирал Шишков. Ричард Столмен и Билл Гейтс начали свою деятельность в одно время, но пути их сразу же разошлись. Гейтс решил, что программное обеспечение должно иметь собственника и продаваться за деньги, а Столмен решил, что программное обеспечение должно быть свободным, а с деньгами как придется. С тех пор Гейтс создал Microsoft и владеет миллиардами, а Столмен создал Фонд Свободного Программного Обеспечения и владеет умами.
В середине 70-х Столмен работал программистом в Массачусетском технологическом институте и был известен в хакерской среде под ником RMS. Однажды у принтера забарахлил драйвер, и он починил драйвер, переписав код. Другой программист добавил в код кое-что свое, третий тоже, четвертый вслед за ним. Так драйвер ходил по кругу, улучшаясь. Эта система отношений, когда каждый вносит в дело что-то свое, а программа принадлежит всем, казалась природному анархисту и убежденному идеалисту Столмену настолько очевидной, что он был неприятно поражен, когда поганцы во главе с Гейтсом стали предъявлять права на софт и требовать за него деньги. С тех пор он невзлюбил замысловатое и скрывающее суть выражение «проприетарное программное обеспечение». Он говорит проще, в лоб: «собственническое ПО».
Вопрос для Столмена был принципиальный. Речь для него шла не о том, какие программы создавать, а как жить. Он уволился с работы, чтобы институт не имел никаких прав на его труд, и занялся созданием редактора Emacs, который ему так нравился, что он провел в нем 20 лет. Но не только этим он занимался. Он был не узкий программист и отшельник с красными глазами, уходящий от мира в программный код как в пустынь, а широкий, живой и веселый человек, вмещавший в себя рок-н-ролл, фолк, знание французского и испанского, а еще любовь к философии и страсть к творчеству. Он писал песенки и фантастические рассказы, но не рвался в шоу-бизнес. Один рассказ он предложил журналу, но там его не стали даже читать.
Копирайт на софт, то есть превращение софта в вещь, которую корпорации используют, чтобы вынимать из людей деньги, — его так раздражал, что он придумал копилефт и утвердил его в общественной лицензии GPL. Копилефт — это право свободно распространять что угодно. Столмен, с его четким умом физика и программиста, привыкшим оперировать алгоритмами, сформулировал четыре принципа свободы: свобода выполнять программу как угодно, в любых целях; свобода изучать, как работает программа, и приспособлять ее под свои нужды; свобода распространять копии, чтобы помочь своему ближнему; свобода улучшать программу и делать улучшения общедоступными к выгоде сообщества. Это и были четыре принципа свободы, которые изменили хайтековский мир.
Столмен утверждал, что программы принадлежат всем. Столмен утверждал, что корпорации не имеют права порабощать пользователей, навязывая им свой продукт. Он требовал вместе с продуктом отдавать пользователю исходный код, чтобы тот мог, если хочет или может, сам менять его по своему усмотрению и делиться своей работой с другими людьми. Так мистер Столмен из Кембриджа на Чарльз-ривер создал всемирное движение свободного программного обеспечения, в котором сегодня работают тысячи программистов со всех концов земли. Оказалось, что общим коллективным трудом могут развиваться не только крошечные драйверы для принтера, но и состоящие из миллионов строк кода операционные системы. Когда Столмен начинал, количество свободных программ можно было перечесть на пальцах одной руки, сегодня их тысячи. Только в репозитории Debian 40 тысяч программ. Есть свободные ОС, свободные офисные пакеты, свободные графические редакторы, свободные мессенджеры, свободные почтовые клиенты, свободное-все-что-хочешь. Но Столмен был настолько последователен и упрям, что продолжал двигаться, даже когда изменил хайтек, разрушил монополию собственников и создал утопический, достойный фаланстеров Фурье и хипповых коммун способ творчества и производства. Если это можно сделать в хайтеке, почему это нельзя сделать в жизни?
Выпускник Гарварда, пишущий песенки и игрой на флейте привлекающий бабочек и птиц, ввел мораль в хайтек, тогда как ее там совсем не ждали. Они ему о бизнесе, о долларах, он им о рабстве и свободе. Они о том, что заняты большими делами, он им о том, что нет больше дела, чем жизнь. Поэтому нужно создавать сети взаимопомощи между людьми. Поэтому нужно вытеснять несвободу из жизни, как он вытеснял ее из хайтека.
Линус Торвальдс, создатель Linux, сказал про Столмена, что если бы он верил в Бога, то был бы религиозным фанатиком. В компьютере фанатика свободы Столмена стоит только свободный софт, ни байта несвободного — долгое время он работал на устаревшей, слабенькой машинке китайской фирмы Yeelong, потому что там был установлен даже свободный BIOS. Он не пользуется мобильной связью, потому что вся она несвободна и шпионит за человеком. Фейсбуком он не пользуется, а про тех, кто пользуется, говорит, что не они пользуются фейсбуком, а ими пользуется фейсбук. В общественных местах он не использует вай-фай, потому что нет гарантии, что тут работают свободные программы, а о несвободные он боится замараться, как о грязь. Кстати, сейчас мистер Столмен ищет программиста, который найдет способ пользоваться вай-фай в «Макдоналдсе» и метро без того, чтобы запускать несвободный скрипт. Все это означает, что человек хайтека, продвинувший мир в будущее, часто живет, не пользуясь плодами хайтека, отвергая их.
Столмен не поклонник всех подряд инноваций, хотя бы потому, что «и диктатура когда-то была инновацией». Он редко выходит в интернет, где полно слежки и торговли, а если и выходит, то запуская свободный браузер IceCat, который не использует торговые марки и несвободные плагины. Он против электронных книг — книга должна принадлежать человеку, а не владельцу сервиса; против отмены и запрета наличных денег — они дают анонимность при покупке, тогда как оплата карточкой приводит к тому, что становится известным, кто, где, когда и что купил. Он против облачных сервисов вроде Google Docs и OneDrive, потому что они лишают пользователя контроля над его документами и программами. Он не принимает многие вещи, от Amazon до Uber, от Airbnb до Spotify, потому что они следят за человеком и снова загоняют его в стойло рабства. Еще он с ужасом говорит о платных туалетах. Те, у кого нет денег, не могут пользоваться ими. Это позор для общества.
Таков Ричард Столмен, создавший свободный софт и свой собственный язык, которым язвительно и остро выражает суть событий. В языке Столмена есть слово «банкстер» — «банкир-гангстер». Спасибо, мистер Столмен, у нас такие тоже есть, они у власти. Именем Нибор Дуг он называет людей, противоположных Робин Гуду, — Робин Гуд брал деньги у богатых и отдавал бедным, а Нибор Дуг берет деньги у бедных и отдает богатым. Мы и таких хорошо знаем, мистер Столман, как же, как же. А Дональда Трампа, который сказал, что получает удовольствие, видя, как люди используют его имя, он решил лишить такого удовольствия и называет его только и исключительно: the troll.
Пост N: 1263
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 21.02.17 18:40. Заголовок: Материал "Новой ..
Материал "Новой газеты" о звуковой инсталляции "Horchposten 1941 / Я слышу войну", которая начала свою работу в выставочном зале Международного Мемориала (Каретный ряд, 5/10).
«В одной деревне в России были партизаны. И понятно, что мы должны были сравнять эту деревню с землей, беспощадно. У нас служил один солдат по имени Брозике, из Берлина; каждого в деревне, кто попадался ему на глаза, он уводил за дом и пристреливал выстрелом в затылок. При этом ему самому было двадцать лет или девятнадцать с половиной. По приказу каждый десятый мужчина в деревне должен был быть расстрелян. «Что значит каждый десятый? Совершенно ясно, — говорили товарищи, — вся деревня должна быть уничтожена». Мы наполняли пивные бутылки бензином, ставили их на стол и при выходе небрежно бросали пару ручных гранат. Все сразу вспыхивало ярким пламенем — крыши-то соломенные. Женщин и детей стреляли без разбора; из них только единицы были партизанами». Из протокола секретной прослушки немецких солдат в американском плену «Второе мая. День капитуляции Берлина. Это трудно описывать. Чудовищная концентрация впечатлений. Огонь, пожары, дым, дым, дым. Гигантские толпы пленных. Лица полны трагизма, на многих лицах видна печаль, не только личного страдания, но и страдания гражданского: этот пасмурный, холодный и дождливый день, бесспорно, день гибели Германии. В дыму среди развалин, в пламени, среди сотен трупов, устилающих улицы». Василий Гроссман «В любом случае мы не заинтересованы в полном биологическом уничтожении русских, пока мы сами не в состоянии заполнить их территории нашими людьми». Эрхард Ветцель, эксперт Министерства оккупированных восточных территорий по «еврейскому вопросу»
Авторы выставки Йохен Лангнер и Андреас фон Вестфален (слева направо). Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
Прямоугольная комната без окон. Голые белые стены. Пять рядов дешевых офисных стульев — не специально: взяли, какие были. На входе в комнату выдают смартфон. Надеваешь наушники, делаешь шаг — и вдруг слышишь голос:
«Двести сорок шестой день войны. Сегодня на тротуаре мне нужно было пропустить встретившиеся сдвоенные саночки. На них лежал чей-то труп, бережно и любовно зашитый в голубое плюшевое одеяло. И сам не знаю почему, я как-то вздрогнул. Почему? Ведь это такая привычная картина в Ленинграде. Именно от этого голубого плюшевого одеяла…»
Делаешь еще несколько шагов вглубь комнаты — и слышишь:
«Русские загнали нас в угол… Наши мужчины, как мне кажется, чувствуют себя еще более грязными, чем мы, перепачканные женщины. В очереди у водоразборной колонки одна женщина рассказывала, как в ее подвале один сосед крикнул ей, когда русские стали к ней приставать: «Ну, идите же с ними! Вы нас тут всех подвергаете опасности!»
В одном конце комнаты — немецкий тыл, в противоположном — советский, между ними — фронт, подконтрольные Германии и СССР территории, в центре — блокадный Ленинград.
Каждой из пяти зон соответствует ряд стульев, но удержаться внутри одной невозможно: хочется переходить с места на место, слушая, как в голове сами собой возникают голоса, и смотреть, как так же беспорядочно бродят между рядами другие посетители, застывают, смотрят куда-то вглубь себя, слушая голоса войны — голоса, объединенные русско-немецкой звуковой инсталляцией «Horchposten 1941 / Я слышу войну».
Чтобы создать инсталляцию, в которой собраны аудиозаписи голосов русских и немцев, прошедших Вторую мировую войну, немецкие режиссеры Йохен Лангнер и Андреас фон Вестфален за два года прочли больше 1200 источников: дневников, документов, писем, газетных статей. Авторы обнаружили, что на немецкий не переведена ни одна русская историческая книга, посвященная Второй мировой. Пришлось читать на английском, французском, просить знакомого аспиранта переводить на немецкий самые важные страницы из русских книг. В результате авторами примерно половины текстов инсталляции оказались немцы: от Адольфа Гитлера до участника антинацистского заговора Дитриха Бонхеффера, от немецких военнопленных, тайно записанных в американском и британском плену, до жительницы Нижней Силезии Хильдегард Тайнар, вместе с мужем покончившей с собой в первый день после капитуляции Германии. Вторая половина — тексты русских: Василия Гроссмана, Ильи Эренбурга, Ольги Берггольц, Льва Копелева, Николая Никулина, бесчисленных авторов фронтовых писем и блокадных дневников.
— Мы хотели понять советский взгляд на войну, мы не знали его заранее, — говорит соавтор инсталляции, режиссер театральных и радиоспектаклей, журналист Андреас фон Вестфален.
— Как вы формулировали, что ищете в этих источниках? Андреас фон Вестфален. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая»
— Человеческий опыт, очень личный. Все, что трогает и воздействует эмоционально. При этом мы решили, что не будем оставлять одни ужасы. Например, у нас есть текст неизвестной немецкой женщины, которая описывает, как в занятой советскими войсками части Германии советский солдат тянется к немецкому младенцу, перебирает его волосы и говорит, что не видел своих детей с начала войны. Это прекрасный текст.
— Какие из свидетельств оказались самыми неожиданными для вас?
— Документы. Раньше я не видел эту извращенную логичность нацизма. К примеру, в документах написано, что по мере продвижения на восток немецкие войска должны кормиться за счет оккупированного населения.
В документах рассчитывается калорийность еды для них и указывается, что, если еду заберут немецкие солдаты, для местного населения ее не хватит. Значит, десятки миллионов крестьян должны будут умереть. В документах указано их примерное количество. Меня поразило, что их будущая смерть воспринимается как норма, разумная необходимость. Блокадный Ленинград, 1942 год
«Бедность и голод русский человек выносит на протяжении столетий. Он неприхотлив, его желудок эластичен. Поэтому никакой ложной жалости». Герберт Бакке, обергруппенфюрер СС, рейхсминистр продовольствия и сельского хозяйства «При этом несомненно умрут от голода десятки миллионов людей, если нами будет изъято из страны все необходимое для нас». Государственный секретарь Германии
Ходить по комнате можно два с половиной часа — столько занимает прослушивание инсталляции целиком. На деле так долго здесь не сможет находиться никто — по словам Андреаса, даже актеры, озвучившие письма и дневники, иногда психологически не выдерживали.
Сначала художники хотели посвятить основную часть выставки Сталинградской битве. «Немцы хорошо ее знают, она им понятна, сохранилось много источников о ней, — объясняет Андреас.
— Но в Германии Сталинград часто вспоминают как пример трагической гибели немецких солдат. Мы не хотели этого. А блокада Ленинграда немцам до сих пор практически неизвестна. Стало понятно, что надо говорить о ней».
Я спрашиваю, слышал ли Андреас о скандале в России вокруг вопроса о том, можно ли было сдать немцам блокадный Ленинград.
«Конечно, — говорит он, — Но для немецких историков этот вопрос не стоит. Сохранились документы, в которых написано: в случае сдачи Ленинграда Германия не станет кормить его жителей, их слишком много. Люди были обречены на смерть в любом случае».
Андреас уверен: инсталляция про блокаду вызовет в Германии большой шум и станет болезненной темой. При этом тема насилия советских солдат над жителями Германии кажется ему гораздо менее острой: говорить об этом немцы не боятся.
— Мы не могли использовать воспоминания немцев о насилии над ними, — объясняет Андреас. — Тогда любой русский мог бы сказать нам: а после того, что вы сделали в Майданеке, вы еще жалуетесь? Поэтому мы использовали в инсталляции дневники Василия Гроссмана. Это удивительная книга. Гроссман видел смерть русских солдат, видел Треблинку. Он должен был ненавидеть немцев, но когда он с советскими войсками входит в Германию, он описывал мирных немецких жителей с тем же сочувствием и вниманием, с каким он до того писал про русских крестьян. Советский солдат отбирает велосипед у немецкой женщины. Берлин, 1945
«Немка в черном с мертвыми губами, говорит еле шелестящим голосом. С нею девочка с черными, бархатными кровоподтеками на шее и на лице, глаз заплыл, страшные синяки на руках. Эту девочку изнасиловал боец роты связи генерального штаба. Он тут же, румяный, краснощекий, толстолицый, сонный. <…> Рассказ о том, как насиловали кормящую мать в сарае. Родные входят в сарай, просят отпустить ее на время, так как голодный ребенок плачет». Василий Гроссман «Наши мужчины обошлись с Восточной Пруссией не хуже, чем немцы со Смоленском. Мы ненавидим Германию и немцев. В одном доме, например, наши парни видели убитую женщину с двумя детьми. На улицах также часто можно увидеть убитых мирных жителей. И немцы заслужили эти зверства, с которых они сами и начали. Стоит только о Майданеке подумать… Конечно, это невероятно жестоко — убивать детей, но немецкое хладнокровие в Майданеке было в сто раз хуже». Анонимный советский солдат
Инсталляция, привезенная в Россию Фондом Фридриха Эберта и открывшаяся в пятницу в Международном «Мемориале» — уже вторая для ее авторов. Предыдущая, созданная в 2004 году, была посвящена Первой мировой.
— Тогда мы хотели создать пространство диалога, в котором немцы могли бы понять, что происходит в голове у французского солдата или женщины, которая ждет солдата домой.
Посмотреть на войну со стороны противника, — говорит Андреас. — Это получилось, наш проект хорошо встретили. Но сделать его было несложно: война прошла давным-давно, немецко-французские отношения хорошие. И мы стали искать что-то еще, к чему можно применить жанр, который мы придумали.
Было очевидно, что это Вторая мировая война. Политические отношения с Россией стали очень напряженными, и возможность дать русским и немцам услышать друг друга показалась нам важной.
Вторая мировая волновала авторов инсталляции с детства: дед Йохена провел 10 лет в советском лагере для военнопленных — и никогда о нем не рассказывал. Дед Андреаса погиб на Восточном фронте — до сих пор неизвестно где. В семье войну всегда вспоминали с ненавистью и стыдом, говорит Андреас, и тут же уточняет как что-то чрезвычайно важное: «Второй мой дед умер в 60-х, поэтому не было никого, кто бы сидел в углу и молчал».
Работать над инсталляцией художники начали в 2014-м, когда, как говорит Андреас, между Россией и Германией «уже шла холодная война»: «Пока очень холодная. Но отношения стали крайне напряженными. Когда я ездил в Москву, все мои знакомые говорили: куда ты? С ума сошел? Ты не вернешься домой».
По его словам, целью инсталляции было не только посмотреть на войну глазами тогдашнего врага, понять, что люди по другую сторону думали и чувствовали, но и услышать нынешних русских, попытаться заговорить с ними на основе общего опыта и общих воспоминаний. Заговорить и о прошлом, и о настоящем. Именно поэтому инсталляция сначала открылась в России и только весной появится в Кельне, Берлине, Мюнхене.
Я спрашиваю Андреаса, почему художники решили использовать исключительно аудиозаписи.
— Звук — самый прямой способ воздействия, — уверенно отвечает он. — Мы все привыкли к кадрам архивной видеохроники и фотографиям из лагерей, они перестали на нас действовать. В нашей инсталляции есть только вы и звучащий в вашей голове голос. Вы не можете отвести глаза, не можете начать искать что-нибудь в телефоне, разглядывать экспонаты на стенах. Вам придется это дослушать. Актер театра и кино Евгений Редько. Фото: Виктория Одиссонова / «Новая газета»
«Я шел по Берлину и увидел двух людей. Один из них был с повязкой слепого, другой — его поводырь. Я подошел и спросил: «Откуда вы?» Они не знали. «Куда вы идете?» Этого они тоже не знали. Они дошли до конца света. Старики и дети, беспомощные дети особенно трогали мое сердце во время войны. У меня был с собой мешок с консервами и другими продуктами. Я отдал его им». Евгений Халдей, советский военный фотограф «То время настало. Русские в городе. Только что слышали, что доктор Неблер убил дочь и жену, а потом и себя. Владелец дома по соседству повесил свою молодую жену, и такие новости участились. Еще несколько мгновений, и все будет кончено, все — и навсегда». Хильдегард Тайнар (дневниковая запись за день до самоубийства) «Напиши мне, друг мой. Напиши только, что ты жив, больше ничего». Джордж Селтсам
Инсталляция будет открыта по рабочим дням до 20 марта 2017 года в здании Международного «Мемориала» по адресу: Москва, Каретный ряд, д. 5/10. Вход свободный.
(2 спектакля, стоимость билетов от 1000 до 2000 р.)
ЦДА - Центральный дом архитектора Гранатный переулок, дом 7, стр. 1., Москва, 123001 Спектакль «Жизнь за царя». Постановка петербургского «Театро ди Капуа». Премия «Золотая маска-2015» в номинации «Лучший спектакль малой формы. Премия „Золотой софит 2014“. 16+
Режиссер: Джулиано Ди Капуа Сценограф: Сергей Гусев Автор идеи: Илона Маркарова
Актеры: Илона Маркарова, Павел Михайлов, Александр Кошкидько, Игорь Устинович, Андрей Жуков. Консультанты: Лев Лурье, Алексей Никонов, Роман Каменецкий
Спектакль посвящен членам Исполнительного комитета партии “Народная воля”, незаслуженно забытым персонам русской истории.
Основано на письмах, воззваниях, выступлениях, речах на суде, мемуарах — Веры Фигнер, Андрея Желябова, Софьи Перовской, Макара Тетёрки, Николая Кибальчича, Веры Засулич, Геси Гельфман, Софьи Бардиной, Степана Халтурина, Петра Поливанова.
«Жизнь за царя» — беспрецедентное явление в театральной жизни России. Художественная постановка по историческим документам, намеренно уходящая (почти хлопая дверью) из театрального пространства, но использующая – вызывающе и намеренно – именно театральные приёмы воздействия.
Невероятное количество аллюзий обрушивает на зрителя режиссёр Джулиано Ди Капуа. Юношеская ярость и в буквальном смысле – дикость игры актёров обескураживает и сбивает с толку…
Пост N: 1278
Зарегистрирован: 03.06.11
Откуда: Россия, Санкт-Петербург
Отправлено: 02.03.17 22:48. Заголовок: Еще раз напоминаем -..
Еще раз напоминаем - "Жизнь за царя".
Ждем вас 5 марта в Центральном Доме Архитектора Гранатный переулок, дом 7, стр. 1. Спектакль показывается два раза — начало в 17:00 и в 20:00 Продолжительность: 1 час 40 мин.
или здесь: https://radario.ru/events/106012 [https://radario.ru/events/106012&h=atnwsoyqnq6ufsz73affyf9kj7jwrphzgk-ihuygvsxu3uda7wpehex-5nc1wscejowvc-ughmy_rbiiiaxkatlmgmmdhtzq_faefnnzcjqsjctkw_9zrhf-ruvo7wcuroukwmzyezmp7rs9c9uv9dzbbpwzztludshg7jfgazwbctauft3rxlzke9we9xxcftjgkz6oxsiwrpv7w4lqejry8eqbgez583f05p_ijktm34iy8hzdlt0yfhnuktmeelrqwl9ee9e5sq0kxtav4ghybpcdbrw_green]
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 256
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Страница Е.Редько
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
