Море тоже было чужим, но при этом очень симпатичным - голубовато-сиреневые волны напоминали какой-то детский мультик, солнечные зайчики бегали по волнам и временами бросали озорные блики на скалы, в одном месте подходившие к самому берегу. Рома скинул ботинки, носки, закатал брюки до колен и не торопясь пошел к самой кромке воды. На влажном песке оставались четкие следы. Он улыбнулся, понял, что ужасно хочет пройтись колесом и не стал противоречить своим желаниям. Вернувшись в нормальное положение, он перехватил изумленный взгляд веганца, подмигнул ему и отряхнул с ладоней разноцветные песчинки.
Несмотря на обилие и разнообразие туристов, он действительно стоял там, где ранее не ступала нога человека. В буквальном смысле.
- Не будь таким серьезным, мой зеленокожий брат. День прекрасен, мир чудесен, в это море я уже влюблен. Давай слетаем в отель и возьмем снаряжение. Я хочу уйти под воду.
- Нельзя.
- Брось, условия идеальные, я в отличной форме.
- Ты сразу после перелета, сегодня погружаться нельзя.
Благодушный настрой испарялся с удивительной скоростью.
- Ты опять лучше меня знаешь, на что я гожусь? Хватит вести среди меня разъяснительную работу!
Рында совершенно непонятно откуда извлек маленькую пластину, на которой высветились не ставшие уже знакомыми веганские иероглифы, а старая добрая кириллица.
- Твой контракт, твоя подпись.
Малиновский наклонился к пластине, но гид заботливо тут же поднял ее на нужный уровень. "Обязуюсь не доставлять неприятностей принимающей стороне." Он сдвинул брови.
- И что?
- Если ты умрешь, нам будет неприятно.
- Охотно верю. - Вздохнул. - Но я ничего такого не подписывал.
Веганец лишь моргнул, а в окошке показалась быстрая роспись, состоявшая из большой буквы "М" и заборчика все уменьшающихся петелек.
Рома тронул указательным пальцем переносицу. Что-то невнятное промычал, потом поднял лицо к небу.
- Скажи, где там моя планета?
Гид развернул его и махнул пластинкой куда-то выше летящего такси.
Малина посмотрел туда, прожигая взглядом пространство. "Чтоб тебе почковаться, Жданов!"
Красоток не было, красоты оказались недоступны, от замысловатой архитектуры он уже устал, в музеи не тянуло. Роман уселся так, чтобы волны подбирались к самым ногам, и вперился в дымчатый горизонт. Хорошо бы заблудиться, да не одному, а с девушкой, все равно какой... и не находиться долго-долго... Он с удивлением и легкой дрожью обнаружил, что начинает себя жалеть. Ничего себе, симптомчик!
- Значит так, летим в город, садимся в отеле, и ты долго, нудно, подробно и с картинками рассказываешь мне обо всех расах и видах разумных, которых мы можем встретить на фестивале.
Всю ночь Малиновского мучал кошмар, в котором Капа после свадьбы превращалась в чудовище со светящимися глазами и очень любила подвешенного к люстре мужа.
А утро началось с того, что кто-то неумело тряс его за плечо. Открыв глаза, он увидел нависающего над ним Жданова.
- Андрюха, шел бы ты мимо...
К концу фразы Рома проснулся и, забыв, что с вечера заказал себе гамак, резко сел. И конечно, вывалился, хотя исполнительная висячая кровать пыталась его уловить в воздухе.
- Рында, какого депутата ты опять в этом облике?!
- Ты думал о нем.
Малиновский сел на полу по-турецки и подпер голову руками.
- Я о нем сон смотрел...
Веганец промолчал.
Роме стало неловко, что он все время шпыняет бедного парня, старающегося хорошо делать свою работу.
- Да ладно, не расстраивайся. Если бы ты разбудил меня в облике Капы из моего сна ужасов, это было бы хуже. - Он оживился и поднял лицо. - Кстати, а почему не она?
Гид несколько смутился.
- У меня недостаточно энергии для светящихся глаз.
- А все остальное мог бы?
- Остальное - обычная задача. Принять твой облик?
- Нет, зачем же, перейдем к повышенной сложности.
Малиновский ухмыльнулся, и по зеленым искрам в его глазах настоящий Жданов сразу бы понял, что сейчас будет какая-то шкода.
Не вставая, Рома преобразовал веганца в Шурочку. Сделал ее блондинкой, потом брюнеткой, убедился, что апельсиновый ей действительно идет больше всего, и, счастливо вздохнув, переделал Рынду последовательно в уменьшенную копию здания Зималетто, мамонта и избушку на курьих ножках. При этом он разом походил и на ребенка, увлеченно строящего замок из конструктора, и на ученого, с восторгом следящего за ходом эксперимента. Фредди Крюгер, толстушка такса, шемякинский Петр Первый вместе с креслом.
- Ты, наверное, устал? - спохватился Малиновский, увидев, что форма плохо держится и начинает оплывать.
Веганец сделал жест рукой от уха вниз. Что, как уже усвоил Рома, означало "да".
- Извини, больше так не буду торопить. Отдохни, пока я займусь скучными утренними мероприятиями, включая завтрак.
- В каком облике мне вернуться?
- Какой тебе самому больше нравится.
- Должно быть приятно тебе.
- А я потом тебя модернизирую, - бросил Малиновский через плечо.
Все время до следующей встречи с гидом Роман прикидывал различные варианты и анализировал происходящее. Из вчерашней лекции о гостях фестиваля он уяснил, что шансов на бурную личную жизнь у него никаких. И даже на одну зажигательную ночь - очень мало. На Шестерке давным-давно процветало почкование. На нескольких других планетах Веганского Союза еще не доразвивались до такой степени, но там жили создания слишком уж неподходящих форм и габаритов. Рассматривая их голограммы, Малина не мог взять в толк, куда и как, не говоря уж о том, что к обитателям Веги-1 просто жутко было приблизиться, а существа из соседней туманности вообще разгуливали по городу исключительно в скафандрах. Менять же оболочку тела умели, похоже, только жители Шестерки, да и то не все, а лишь принадлежащие к клану гидов... или касте... им пока не удалось разобраться с этим вопросом. Так что отпуск следовало насытить какими-то иными удовольствиями.
Тем временем измотанный веганец передавал полученные данные своему шефу в Совет Безопасности. Запись уловленного кусочка сна была не слишком качественной, зато все трансформации были зафиксированы в мельчайших деталях. Разнообразие разумной жизни на столь отсталой планете, как Земля, приводило Рынду в недоумение, но он крепко верил в коллективный интеллект аналитической службы.
После завтрака гид явился в облике, который, как ему показалось, порадовал гостя больше всего. Широченная улыбка Ромы при виде протискивающейся в дверь избушки подтвердила правильность выбора.
- На сегодня у нас экскурсия по второй части города, а еще...
Малиновский мелко затрясся от беззвучного хохота и срочно приделал голову Бабы-Яги, высовывающейся в окошко. Он не хотел привыкать разговаривать с избами.
Рында удивился, но продолжил деловой доклад.
- Еще дайвинг, открытие фестиваля, музей демократии, знакомство с фауной горного хребта и танцы на пляже.
- Отличная программа, надо только выкинуть из нее музей, фауну и город.
- Выкинуть нельзя.
Роман закатил глаза. Вряд ли он ненавидел какое-то слово больше, чем "нельзя", особенно если оно адресовалось ему.
- Я свободный турист или заключенный на прогулке? Если я не хочу общаться с местными горными козлами?!
Веганец подумал.
- Можно не с козлами, там есть змеи, тигры, грифы... - он помолчал, подбирая наиболее подходящий термин, - швабры... нет, шесты...
- Ты не поверишь, но шесты без стриптизерш меня не интересуют. Давай переменим программу.
- Нельзя.
Малиновский закачался, потирая шею. "Ну, Капа! Отольются тебе мои швабры."
- Хорошо. Веди, веди меня под липовые сени... Только сначала попробуем новый облик.
Рында приготовился, но землянин на этот раз не спешил. Он устроился в кресле, которое стало ярко-красным и широким.
- Было бы здорово, если бы я мог найти уголок на пляже и устроиться там в гамаке. Гамак у тебя получится?
- Нет.
- Почему? Ноги надо? Тогда уж хотя бы диванчик, - как можно небрежнее обронил Рома.
- Ноги не обязательно. Я живой и не могу быть предметом.
"По-моему, он говорит правду," - сварливо шепнул внутренний голос. "Правда и истина не всегда одно и то же, - ответил он ему. - Гид настроен на то, чтобы прикидываться расой гостя, но это вовсе не значит, что он не может большего. Просто он об этом не догадывается."
- Чтобы нам с тобой зря не париться, проверим - правильно ли я все понимаю. Ты можешь принять облик только живого, только разумного, только... Что еще?
- Существа с твоей планеты. Если бы вы входили в федерацию или союз, то и существ с других планет объединения.
- Только реальных?
- Конечно.
- Только ты?
- Да.
Малиновский встал и подошел к окну. Ему уже не терпелось выйти в город. Он скосил глаза и поменял жалюзи на бархатные шторы насыщенного алого цвета, украшенные золотой бахромой... примерно как в оперном театре. И обернулся к кусту шиповника.
- Пройдись-ка.
Куст приподнялся и, мелко переступая корешками, довольно уверенно направился к дверям. На третьем или четвертом шаге он уже нашел центр тяжести и поймал баланс. Остановил веганца тот странный звук, который у экзотического гостя служил выражением положительной реакции на происходящее.
Рома прислонился к стене и мягко сползал по роскошным шторам вниз, заходясь от хохота и время от времени пытаясь взмахнуть рукой.
- С-стой... ой, не надо!.. Не, так мы далеко не уйдем...
Наловчившись еще в первый день отличать гидов по манере держаться, Малиновский в любой толпе почти безошибочно находил их и под разными предлогами подбирался ближе. С некоторыми ему ничего не удавалось сделать, но примерно каждый третий не выдерживал его напора и податливо превращался. А если клиенты не имели ничего против, то новый облик оставался в сохранности. К завершению навязанной ему экскурсии по городу Роман утешил себя русалками, циркулем, лемуром в очках, стулом-многоножкой, парой немного плоских Карлсонов и кое-чем по мелочи еще.
Рында, ходивший по пятам за ним в облике загорелого туриста Малиновского, старательно рассказывал о достопримечательностях древней Шихи, приводил обширные цитаты из трудов выдающихся мыслителей и начинал понимать переданную ему перед самым выходом жалобу от руководства отеля.
На пляже Рома снова загрустил. Негуманоидные инопланетяне оставляли его безразличным, а некоторые даже вызывали отвращение. Среди гуманоидов попадались привлекательные, но после нескольких попыток заговорить, он понял, что общение не складывается и не сложится. Фразы надо было тщательно выстраивать, обходиться короткими предложениями, и все равно перевод с русского на любой местный переводчику не слишком удавался. Единственным веганцем, с кем можно было относительно свободно поболтать, оказался Рында, прошедший спецкурс ускоренного усвоения языка своего подопечного.
Малиновский встряхнулся и занялся снаряжением для дайвинга. В море хотя бы естественно быть одиноким.
Как ни странно, но жизнь на морском дне гораздо больше напоминала земную, чем та, что царила на суше. Рома с наслаждением скользил между лентами водорослей, рассматривал ракушки и гонялся за стайками рыб-холериков. Дополнительным удовольствием было отсутствие гида. Нормальные туристы если и спускались под воду, то в специально оборудованном батискафе, в большие иллюминаторы которого рассматривали диковинки, одновременно выслушивая познавательные факты об обитателях третьей стихии. Поэтому в обязанности гидов не входило сопровождение гостей в акваланге. Узнав, что разрешение на самостоятельное погружение получено, а точнее, почти силком вырвано при подписании договора с турагентством, Малиновский впервые за эти два дня с благодарностью вспомнил своего дорогого президента.
Когда до всплытия оставалось уже совсем немного, Рома увидел на дне, среди острореберных валунов забавную круглую зверюшку. Она была полупрозрачной и внутри, в бледно-розовой мгле, вспыхивали золотистые искорки. Он нырнул к ней и завис. С близкого расстояния она понравилась еще больше, в ней вдруг проявилась какая-то естественная трогательность, и он не удержался, протянул руку и взял ее. Маленькая сфера, как раз по ладони. Либо она была не опасна, либо перчатки защитили.
Малина всплыл, поднимая свою находку над головой, с нетерпением ожидая, когда она попадет в пронизывающие верхний слой солнечные лучи. Он был почти уверен, что увидит сияние, но этого не случилось. Наоборот, искорок как будто стало меньше. Рома засомневался. Ему хотелось взять ее с собой, хотя бы сфотографировать на берегу, потом можно и отпустить в море. Но что, если он ее погубит? Может, она приспособлена только к своей глубине?
Он поколебался, но берег был уже совсем рядом. Несколько мгновений и над водой показалась его голова, а затем медленно и осторожно он вынул из воды руку, на которой бережно держал морской шарик. Рома смотрел только на свою зверюшку, боясь пропустить момент, когда станет ясно, что ее срочно нужно вернуть на дно, и совершенно не обращал внимания на творившееся на пляже. Только краем сознания удивился тому, что шума и гама, вроде, стало намного больше.
Искорки тлели, но не пропадали. Малиновский расслабился, вынул загубник и улыбнулся. "Поцеловать тебя, что ли. Вдруг ты Царевна-лягушка?"
Шеф Рынды чувствовал, как в нем просыпаются ранее неведомые атавистические предки и с боем прорываются к поверхности. И все из-за только что просмотренных одного отчета и одной жалобы! Вместо того, чтобы восхищаться достижениями культурного мира, проникаться идеей разумного прогресса и преклоняться перед величием истинной цивилизации, землянин, которого и на планету-то пустили по особой просьбе Комитета помощи малоразвитым расам, от простительных чужаку нарушений перешел к преступлениям.
Руководство отеля прислало диаграмму организованных им сбоев в программе номера - столбики исчезали только тогда, когда он отсутствовал или спал. Все остальное время он, игнорируя заботу, проявленную составителями программы, вместо того, чтобы давать помещению считывать образы с ментальных волн, отдавал прямые мысленные приказы. В сочетании со сведениями, полученными от Рынды, это наводило на серьезные опасения. Если утром землянин навязывал облик только своему гиду, что еще хоть как-то можно было объяснить, правда, пока непонятно - как, то за короткое время пребывания в городе, он успел распорядиться 23 чужими. Рапорты пострадавших гидов пока не поступили, но шеф был уверен, что они последуют. Рында был одним из лучших сотрудников и не мог ошибиться.
Способ, которым землянин добивался подобных результатов, оставался мрачной тайной. Запросы в соответствующие организации Веганского Союза не дали ответа. Один из мощнейших умов современности, а по совместительству глава Совета Безопасности, высказал осторожное предположение, что земляне вступили в контакт с неизвестной высшей расой, которая и посвятила их в секреты создания мыслеобразов.
И как будто этого было недостаточно, команда аналитиков не могла справиться с вопросом о многотипности разумных форм на Земле. Гипотеза о едином интеллекте планеты, дискретно размещающемся в самых различных биологических видах, была смела, бездоказательна и явно неверна.
Рассматривая запись с гусеницей из футбольных мячей и гамбургером на ходулях, шеф не сомневался, что новая информация положения не улучшит, а скорее усугубит.
Вызов от Рынды, можно сказать, почти не застал его врасплох. А вот сообщение о том, что во время морской прогулки выпала за борт и едва не погибла наследная принцесса Империи орцумтров, заставило его забыть о непонятном чужаке. Земля была далеко, а Империя близко. И если бы переговоры о вхождении ее в Веганский Союз сорвались из-за трагедии, всему Совету Безопасности пришлось бы несладко. И неслаще всех было бы шефу отдела по контактам. Услышав, что все обошлось, принцесса жива и завтра сможет присутствовать на званом обеде, вскочивший было шеф опустился в кресло - чтобы снова вскочить, на этот раз не удержавшись от сдавленного крика. Оказалось, что он напрасно пытался забыть о землянине, потому что именно он вовремя пришел на помощь и спас наследницу, которая уже едва дышала.
Малиновский, еле отвязавшийся от лопочущих шариков и почти оглохший от приветственных криков толпы на берегу, вынужден был отказаться от идеи погулять на открытии фестиваля и на этот раз веганец не стал с ним спорить. Правила правилами, но и срывать праздник тоже было нельзя. А если бы гость остался на берегу, никто не стал бы слушать обращения достойных представителей приморских городов.
Перекусив, посетив музей, наведавшись к горным шестам и приняв душ в отеле, Роман был готов к выполнению последнего пункта в расписании, который ему казался довольно заманчивым.
Но пляжные танцы, как выяснилось, заметно уступали пляжным вечеринкам в Крыму или хотя бы на берегу Гольяновского пруда. Все было чинно и до зевоты скучно. Музыка напоминала то стоны тюленя с больным зубом, то икание бульдозера, то радостный вой дорвавшейся бензопилы. Публика не вызывала симпатий. Даже пофлиртовать без далеко идущих намерений было не с кем. "Мимо шла с хвостом веганка, Думал - цыпа, нет - поганка." Даже стихи не сочинялись!
"А я говорил тебе, не надо ехать на Шестерку," - каркнул внутренний голос. "Ты бы выступал, когда я забыл пакет с Инструкцией на столе, - ответил он ему. - А теперь уж не умничай. Искупать будем вместе."
Малиновский проверил, как срабатывает вспышка фотоаппарата и, потеряв надежду на развлечения, занялся делом. Он находил одного за другим податливых гидов и превращал их в красавиц с обложек фантастических боевиков, добавляя по вкусу чешую, перья, клыки, руки и меняя цвет кожи. Устойчивым параметром оставалась лишь откровенность их нарядов. Пока гид и его гость спохватывались, Рында, все в том же облике Роман Дмитрича, обнимал, приникал, вставал рядом на одно колено и совершал еще множество глупостей, разученных в номере отеля. Веганец попытался избежать своего рока, но Малина быстро доказал ему, что, поскольку в Правилах отсутствует запрет на подобное поведение, то у него нет никаких оснований не сделать гостю приятное.
Раньше, чем танцы закончились и можно было убраться восвояси, очередная флешка была заполнена кадрами романтических встреч на ночном пляже. И уже просто для удовольствия Рома последних трех гидов обернул в фонтаны.
- Как ты это делаешь? - не сдержавшись, Рында задал гостю вопрос, который терзал весь его отдел и еще несколько соседних.
Он ожидал уклончивости или прямого отказа отвечать. Но землянин лишь пожал плечами и сказал, как нечто само собой разумеющееся:
- Обаяние... воображение... А еще немножко везения и нахальства. Вселенная это любит. - Он усмехнулся и выразительно провел языком по губам, глядя вслед одной из созданных им красоток. - Потому что, хоть ты меня и не поймешь, но она тоже женщина.
Вернувшись в отель, Малиновский получил сообщение от Андрея. Оно было образчиком лаконичного стиля: "Как отдыхается, Ромка?" Он хмыкнул, скачал пляжные фотки, выбрал парочку наиболее удачных и повозился с ними в Фотошопе, убирая лишних граждан и пририсовывая фон.
Решил тоже быть немногословным. "Гибкая веганка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами. Я страстно и длинно обнял ее." Он поднял глаза на лиловый с серебром рассвет, немного подумал и дописал: "Всю".
La Fin
Скрытый текст "Михаил Антонович отхлебнул чаю, зажмурился и добавил: - Никогда, мальчики, не соглашайтесь писать мемуары. Такое нудное занятие, такое нудное! - А ты побольше выдумывай, - посоветовал Быков. - Как это? - А как в романах. "Юная марсианка закрыла глаза и потянулась ко мне полуоткрытыми устами. Я страстно и длинно обнял ее." - "Всю", - добавил Юрковский." Стругацкие "Стажеры"
|