Хорошо, а то переживала за него, подумала, что у артиста нога болит, и он мучается.
Я тоже так подумала, когда в первый раз увидела. Он раньше так не делал, только с этого сезона ;)
цитата:
Не заметила, когда же он с лестницы упал, потому что сцена такая "разбросанная" приходится вращать головой чтобы как-то совместить присутствующие одновременно персонажы. Одни сидят слишком слева, - другие где-то за занавесом показываю фокусы с одеялом и еще посередине в глубине кто-то ходит и произносит реплики. При таком разбросе очень трудно проследить за ходом событий. Если сидеть на балконе то наверное это получилось бы, а так все зрители сидят на сцене, то впечатление смазано, я бы сказала его нет вообще.
Падение с лестницы немного видно только с первого ряда и то, если знать куда смотреть , да еще вперед наклониться немножко ;) Лично я заметила раза с четвертого, и то потому что подсказали. "Вишневый сад" вообще способствует развитию расходящегося косоглазия. Впечатление не смазывается, просто оно другое. Спектакль перестает восприниматься как спектакль, и начинает восприниматься как жизнь, за которой ты подсматриваешь.
Отправлено: 05.03.09 13:04. Заголовок: nelly2002 пишет: Я ..
nelly2002 пишет:
цитата:
Я тоже так подумала, когда в первый раз увидела. Он раньше так не делал, только с этого сезона ;)
Почему не делал? (Или вы имели в виду: "руку ушиб" - не делал?) Потому что когда я смотрела "Вишневый сад" в первый раз (года 4 назад), тоже, помню, очень за Петю испугалась - что упал "не по роли" (грохот был жуткий ) и что у него действительно нога болит. Артист!
nelly2002 пишет:
цитата:
Спектакль перестает восприниматься как спектакль, и начинает восприниматься как жизнь, за которой ты подсматриваешь.
Чудесный спектакль))) Оч трогательный, серьезный. Тяжело поверить, что существует столь легкомысленные люди. Постановка мне оч понравилось) Особенно Т. Матюхова, Л. Гребенщикова, С. Морозов, Петя)) Ю.Лученко просто потрясающе играет (роль Фирса).
Пост N: 387
Зарегистрирован: 11.05.09
Откуда: Россия, Москва
Отправлено: 12.12.09 17:59. Заголовок: Я была на ВШ 10го. П..
Я была на ВШ 10го. Произвело сильное впечатление, ибо совсем не ожидала, что может настолько запасть в душу прочитанная и просмотренная в МХАТовском древнем составе пьеса. Она тогда не произвела на меня особого впечатления. Даже грустно было, думала уж, что Чехов, увы, не близкий мне писатель:(. я себе как то иначе представляла Раневскую тогда...и другие эмоции были. А в РАМТе совсем иначе. Может потому, что не ожидала, а может из-за атмосферы с самого начала. Какие же там декораторы-гении... Каждая деталь изящная и "живая", будь то бильярдный шар:):):) смотрела на одном дыхании, тут сплошное восхищение всеми актерами, вплоть до крестьянина, который появляется в единственной сцене и получает от Раневской золотой. Веришь абсолютно всем! Редько такой притягивающе-абсурдный, а Петя настоящий студент, всем студентам студент. Вначале его "солнышко" практически до дрожи... А Варю хочется убить:):)нет, именно Варю, ибо образ складывается такой, что сложно уже передать. *вообще я плохо пишу отзывы :)* Когда появляется Петя и напоминет ЛА об утонувшем Грише...честно говоря, я, когда смотрю пусть самую душераздирающую картину, не плачу, переживаю в себе. Тут был какой-то особый момент. А потом появился 22 несчастья, и уже совсем другая эмоция. Вот честно, то плачешь, то смеешься, и это как-то неконтролируемо *пожимает плечами* :) после такого действа хочется прибить тех, кто твердит, что театр умер. Какие "умер", ЖИВ, вот так.
Пост N: 3357
Зарегистрирован: 09.02.06
Откуда: Москва
Отправлено: 13.12.09 21:31. Заголовок: Я почему-то никак не..
Я почему-то никак не могла сходить на Вишневый сад (то даты не подходили, то что-то еще). Наконец-то сходила 26.11.2009. Пишу отчет только сейчас, проблемы с интернетом.
Я знала, что зрители сидят на сцене, но думала как в Лоренцаччо. Но не ожидала, что зрителей посадят не лицом в зрительный зал, а боком. Сцена оказалась просто огромной! Она такая глубокая! Когда сидишь в зале трудно оценить истинные размеры сцены. Я давно читала "Вишневый сад", успела подзабыть сюжет, поэтому смотрела с удовольствием. Меня поразила Лариса Гребещикова, раньше я ее не видела, она потрясающая!!! Исаев потрясающий! Сильно! очень забавный Редько - Епиходов :) Да, что там! Все потрясающие! Почему я только недавно "добралась" до этого спектакля?! Потрясающе! Чехова нужно "смотреть" именно в театре! Петин Петя (что сказала ) Трофимов такой скромный, "облезлый барин"- по Чехову!
Очень обидно было, что никто не подарил букетик Исаеву, он даже на третий поклон не вышел :( А вообще вышло забавно, к нам подошла женщина, сказала, чтобы мы оринтировались на девушку в 1 ряду, когда цветы дарить. Актеры поклонились, потом еще раз поклонились и только потом до всех дошло, что "пора"
Tisha, Москвичка, спасибо за отзывы! москвичка пишет:
цитата:
Сцена оказалась просто огромной! Она такая глубокая! Когда сидишь в зале трудно оценить истинные размеры сцены.
Мне очень нравится то, что играют с другой стороны основной сцены. Вроде бы и зрители сразу рядом с актерами, а бывает когда актеры убегают в зал, или на главную сцену и продолжают играть уже там. Интересно задумали москвичка пишет:
цитата:
Актеры поклонились, потом еще раз поклонились и только потом до всех дошло, что "пора
Они наверное уже и не надеялись, что вы соберетесь им цветы отдать
Отправлено: 15.12.09 09:48. Заголовок: Второй раз была на э..
Второй раз была на этом спектакле и только сейчас заметила, что в зрительном зале все места были накрыты белой материей. А как играли!! Сложно даже кого-то отдельно выделить, понравились ВСЕ!!! И 22 несчастья, и облезлый барин, и Раневская, и Лопахин, и Дуняша, и все остальные. И такая душевная домашняя атмосфера! очень оригинальное решение, когда и актеры, и зрители на сцене, и эти милые декорации. А когда актеры пили чай - у меня даже слюньки потекли. Сидели с подругой и боялись пошевелиться, чтобы не нарушить эту атмосферу.
Пост N: 487
Зарегистрирован: 10.03.09
Откуда: Израиль
Отправлено: 20.12.09 15:13. Заголовок: И мне удалось побыва..
И мне удалось побывать... Десятого мы там были с Тишей... Я обожаю РАМТ. Я уже об этом писала кажется... С тех пор, как я влюбилась в РАМТ с первого взгляда (это были гастроли Фандорина в Израиле, и спасибо тем, кто эти гастроли организовал), я побывала на пяти постановках. И каждый раз происходит одно и то же. Прежде самой пьесы, прежде замечательной игры актеров, меня потрясает постановка... Я просто млею и балдею от того КАК это сделано... Как в действии используется каждая деталь находящаяся на сцене, сама сцена, как используется пространство... Это завораживает. Затягивает... Уносит тебя из реальности... Конечно же, то что зрителей усадили прямо на сцене усилило впечатление. У меня было ощущение проникновения... Как будто я нахожусь там среди этих людей, просто невидима. Эта близость усилила ощущение реальности происходящего... Как в думоотводе... Актеры играли потрясающе... Я почти всегда забывала, что они актеры, настолько естественны они были... И забывала полюбоваться и поумиляться на Петечку Красилова, потому как Петечка Трофимов и все остальные отвлекали... Облезлый барин... Вот уж действительно... Мням... А еще Петечка Трофимов сильно похож на Гарри Поттера... Я похихикала... В общем, хатю еще... Ээээх...
Пост N: 1614
Зарегистрирован: 31.10.05
Откуда: Россия, Москва
Отправлено: 23.12.09 11:30. Заголовок: kvaki пишет: И забы..
kvaki пишет:
цитата:
И забывала полюбоваться и поумиляться на Петечку Красилова, потому как Петечка Трофимов и все остальные отвлекали... Облезлый барин... Вот уж действительно...
Пост N: 2970
Зарегистрирован: 24.12.05
Откуда: Россия, Санкт- Петербург
Отправлено: 29.04.11 09:32. Заголовок: стырено с контакта))..
стырено с контакта))))))))
Ну не могу я без театра, никак не могу. И вот к коллекции билетиков из театров добавился еще один РАМТовский. Ряд 1, место 8, спектакль "Вишневый сад". Лизанька молодец, Лизанька классику читает. Читать-то Лизанька читает, и джае старается что-то понять, и ей даже нравится, но ее мозг обсолютно отказывается воспринимать классику, если по этой классике есть спектакли. Тем более, если спектакли в РАМТе. Тем более, если в спектаклях играет Петр Красилов. Ладно, это второе, сейчас про "Вишневый сад". Многие ругают Чеховский "Вишневый сад" за неактуальность и несоответствие времени. Якобы, незачем читать это, зная, каким будет (был) XX век. "Время вишневых садов прошло" - уверяют все в один голос. Но мне кажется, что в "Вишневом саде", написанном как завещание Антона Павловича, актуальности больше, чем во многих произведениях современных авторов. Ведь по сей день мы говорим много лишнего, мы тратим много денег, мы говорим с серезным видом о вещах, в которых не разбираемся. По сей день нас волнуют деньги, любовь, предательство. Не говорите мне, будто нельзя в нашем XXI веке найти такую вот монашку Варю, пытающуюся бежать от проблем в келью женского монастыря, хлоднокровную, здравомыслящую, но переживающую из-за любви в душе. Или такую вот нежную, влюбленную, оптимистичную до костного мозга Анечку, молодыми глазами смотрящую в будущее как в новую, лучшую жизнь нельзя встретить на улицах современной России? Или невезучего Епиходова, на судьбу не ропчащего, но мечтающим побороть неудачливость, данную роком и получить свою любовь, нельзя найти в нашем столетье? Или дальновидного, предпиимчивого, но подлого Лопахина? А может уже не сыщешь вечного студента Петю Трофимова, который ненавидит серьезные лица, не любит серьезные разговоры, и видит больше, чем кто бы то нибыл? Или перевелись все страдающие от любви Раневские? Или со смертью Чеховского Фирса не осталось ни одного преданного, но забытого старика? Нет! Все эти герои живы и есть, только зовут их сейчас немного иначе. Но это все те же герои Антона Павловича, которые любят, переживают, терпят боль и испытывают радости. Понимание пьес Чехова приходит мне не с первого прочтения, и не со второго, да не спрочтения вовсе, а с просмотра в театре. Надо увидеть и услышать героев, чтобы понять весь фарс Чеховской комедии, и при этом всю трагедию жизни героев. Надо услышать интонацию Пети Трофимова, когда он говорит, что он выше любви, и надо увидеть слезы в глазах Раневской, когда она прощается с Вишневым садом, чтобы понять о чем они страдают. Задумываешься, не когда ч итаешь "Мы говорим много лишнего", а когда обращаясь к тебе это говорит Анечка, Любовь Андреевна, Петя. Переходим от местами сентиментального, а местами слизанного сочинения к моим личным впечателниям о спектакле РАМТа. Мне посчастливилось сидеть на первом ряду, на расстоянии вытянутой руки от сцены. Прямо у меня под ногами бутафорская трава и маленькие беленькие вишневые деревца, на фоне которых ты сам, и все актеры кажутся великанами. Актеры всего в нескольких шагах от меня, и они не просто читают вслух Чехова, а живут жизнью своих героев. Наверное они те немногие, кто действительно понимает, о чем эта пьеса Чехова. Большое впечателние произвели все. Так, например, я в бещенном восторге от Раневской в исполнении народной артистки Росии Ларисы Гребенщиковой.Когда плакала ее Раневская, не мог удержаться от слез весь зал, и то там, то здесь слышались всхлипы особо сентиментальных. Ее игра заворожила, правда. Наверное, при чтении я так и представляла себе Раневскую - молодцеватую, красивую, не смотря на возраст, с морщинками в уголках губ от вечной улыбки, но с печальными глазами. Браво, Лариса Ивановна! Не меньше удивила и обрадовала Ирина Низина, исполнившая роль Вареньки. Ее словам веришь, и к ее суховатой, в чем-то слишком расчестливой, как-будто не умеющей любить Варе чувствуешь не только легкое отвращение к ее героине, но и сочувствие, потому что она тоже хочет любить. У меня не рождалось таких чувств при чтении. К тому же, я Иру Низину люблю, приятная актриса, и в этой роли она меня не разочаровала. Епиходов в исполнении уже знакомого мне Евгения Редько так же оставил исключительно положительные впечатления. За смехом зала над его неуклюжестью чувствовалось понимание и сочувствие. И это тоже вызванно игрой, потому что написанные на бумаги герои однозначны, многозначными их делают воображение и игра актера. Гаева сыграл актер, доселе мне не известный. Я, признаться, и после спектакля не запомнила его фамилии и сейчас подсмотрела на сайте РАМТа. Балмусов Юльен Сергеевич. Гаев по книге для меня был каким-то другим, что ли. Да и не особо обращала я внимания на этого героя. Но наверное он, со своей трогательной речью в адрес многоуважаемого шкафа, с постоянной игрой на бильарде, придает комедийности действию, но в тоже время сцена прощания на с вишневым садом показывает, что человек этот обречен, как обречена Раневская. Мои комментарии в адрес Ильи Исаева, исполнившего роль Лопахина, не иссякнут. Не уставала им восхищаться после "Эраста Фандорина" не устану восхищаться и сейчас. Лопахин навреное единственный, кто и в книге и на сцене был для меня одинаковым. Таким подлым на первый взгляд, предавшим Раневскую. Ведь он знал, как дорог Любови Андреевне этот старый садик. Такое же отвращение испытываешь к нему из-за Вареньки, которую по-человечески жалко. Но если подумать с точки зрения того века, когда это было написано. Выходец из простого мужицкого рода он пытался доказать в первую очередь самому себе, что он может добиться многого. А как уверенно и смело смотрит он в будущее. Он видит, что будущее не за мечтами и воспоминаниями, коими является Вишневый сад, а за прогрессом, за вырубкой Вишневых садов. Пускай все в один голос твердят, что это не так, и что вырубкой вишневых садов ничего не решишь, но ведь Лопахин в конце выходит победителем. И роль однозначного, прямого, без второго дна Лопахина удалась сложному Илье Исаеву. Аплодирую после графа Зурова в "Эрасте Фандорине", аплодирую после Лопахина в "Вишневом саде". Не устаю аплодировать и Шарлоте, в исполнении Оксаны Саньковой. Я много говорила, что актеры открыли для меня своих героев новыми красками, а Оксана для меня героиню просто открыла. Написанная на бумаге Шарлота для меня была персонажем проходным, как прохожий или начальниц станции, почти не имеющие слов. А в спектакле оказалось, что Шарлота не проходной персонаж, а один из главных, еще один представитель оптимиста с тяжелой судьбой. Если позволите небольшое лирическое отступление... Я стала замечать, что чем тяжелее у человека судьба, тем оптимистичнее он. Видимо оптимизм помогает выжить. Новернемся к спектаклю, чуть-чуть осталось - сладенькое. Лакей Яшка в исполнении Степана Морозова. Забудем на секундочку, что он весь спектакль напоминал мне и Ангелине Сергея Юрьевича (нашего учителя) и скажем о его актерском таланете и его герое. Не хочу открывать его образ, а то потом особо сообразительные в 10ом классе будут использовать мой отзыв как сочинение по литературе. Скажу только, что Степан Морозов с ролью справился. Никто, впрочем, не сомневался. Дуняша в исполнении Рамили Искандер понравилась, кстати. Милая, наивная, так легко влюбляющаяся девочка, сердцем которой играет обнаглевший Яша, которая по глупости погналась за поманившей пальчиком страстью, забыв про влюбленного в нее Епиходова... Такая вот глупешка, но тоже обреченная после гибели Вишневого сада... Забытый и брошенный Фирс в исполнении уже знакомого мне по томуже "Фандорину" Юрия Лученко. Особенно тонко он открывается в финале, когда умирает в заколоченном доме, под звуки топоров, рубящих Вишневый сад. У меня, честно признаюсь, слезинка скатилась по щеке, впрочем, все знают, что я склонна к сентиментализму. Симеонов-Пищик в исполнении Вячеслава Гришечкина. Еще один персонаж комедийный, нелепый, явно высмеивающий. Если и есть в Чеховском "Вишневом саде" герой, который высмеивает сразу все недостатки, так это Симеонов-Пищик. В конце, правда, этот комедийный персонаж становится победителем, одним из тех необреченных, кому новая жизнь не в тягость. Отличный образ, созданный Чеховым и легко воплощенный на сцене. Ну а теперь самое сладенькое, мой личный десерт. Анечка в исполнении Дарьи Семеновой. По-моему, как-то Даша огрубила нежную Анечку, впрочем, это не усугубило ситуацию, а добавило героине новое дно, которое не было прописанно Чеховым. Такой нарочитой грубоватостью показала, что эта нежная юная Аня уже многое знает о жизни. А в нежной сцене с Петей Трофимовым она была именно той Анечкой, которая есть у Чехова.
Ну, а теперь фанфары, барабаны, еще соло на бас-гитаре, ну и в заключение трубы. А на десерт мои аплодисменты. По тому, как бурно начался абзац, знающие люди вмиг догадались, о ком сейчас пойдет речь. Да, именно о вечном студенте Пете Трофимове в исполнении (ктобымогподумать) Пети Красилова. Сплошные открытия, открытия, открытия. Как герой Трофимов был для меня понятен еще после прочтения, и не потому, что он слишком элементарен, а потому, что мне близка его позиция. Он не оптимизм, не пессимизм. Он с надеждой смотрит в будущее, без тоски на прошлое, с раздражением на настоящее... Он, наверное, тоже относится к необреченным героям. Да, возможно он обречен быть вечным студентом, облезлым барином, но он, навреное, смог выжить в новом времени, времени вырубки Вишневых садов. А вот Красилова я для себя открыла снова. Вообще, не устаю открывать его снова и снова, потому что это не прочитанная книга, а как бы... обойдемся без алегорий, моя фантазия иссякает. Первым открытием стал грим - из красавца, благородного рыцаря (кто смотрел "Фандорина" продолжит этот список) посредством костюма, грима и укладки получился настоящий вечный студент, нелепый и смешной по внешности. Не узнала бы, если бы не была готова. Узнавала бы по голосу. Второе открытие - новые грани таланта. В роли благородных рыцарей я видела его на сцене и в кино, и в роли мерзавцев и полецов, но эта роль, такая не однозначная, но все же положительная, открывает еще одну сторону таланта.
Человечество идет вперед, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным, только вот надо работать, помогать всеми силами тем, кто ищет истину. У нас, в России, работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигенцией, а прислуге говорят "ты", с мужиками обращаются как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем у всех на глазах рабочие едят отвратительно, спят без подушек, по тридцати, по сорока в одной комнате, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистота... И, очевидно, все хорошие разговоры у нас для того только, чтобы отвести глаза себе и другим. Укажите мне, где у нас ясли, о которых говорят так много и часто, где читальни? О них только в романах пишут, на деле же их нет совсем. Есть только грязь, пошлость, азиатчина... Я боюсь и не люблю очень серьезных физиономий, боюсь серьезных разговоров. Не буду врать, что после этого монолога у меня по щекам покатились слезы и в голове закрутилось "а ведь это так!". Но сердечко-то екнуло, екнуло сердечко. Во первых от того, как это было произнесено... Не в сторону других героев пьесы - партнеров по сцене, не в сторону зала, а просто в сторону, и таким образом как будто всему миру сразу... Это надо видеть, словами не передается это. Просто здесь, в таком вот смысловом монологе с филосовским дном я увидела сразу всех - и благородного рыцаря, и авантюриста, и палача... И появился вопрос, какая из ролей это говорила? А может это говорила не роль, а человек... Театр всегда оставляет во мне бурю чувсв. Теперь я поняла, что от классики не только чувства бушуют, но и мозг (как еще можно объяснить то, что на это сочинение я решилась только неделю спустя?). Но я точно знаю, что нет у меня никакой алергии на классику, и что я буду одной из немногих, кто в школе Чехова будет читать с удовольствием, с воспоминаниями о деревцах, цветущих на сцене РАМТа на протяжении двух с половиной часов...
Пост N: 72
Зарегистрирован: 23.02.11
Откуда: Россия, Москва
Отправлено: 30.04.11 15:00. Заголовок: Скоро зацветёт. Пойд..
Скоро зацветёт. Пойдём смотреть.
Отзыв, конечно, мощный. Трудно я себе представляю, что это написала школьница. Глубоко очень, зрело. А с другой стороны, если у нас такие школьниЦЫ, то чего бояться нашему обществу?!
Уже много лет, как я дорожу вот этими строками...
Ах, как легко охаять нам Россию И видеть только грязь, и слышать только стон. И умиляться зарубежной силе, И тосковать, что здесь, у нас, рожден. И сетовать на Думу, Президента, На мафию, на смутные года. Все это для истории – моменты. А вот Россия – это навсегда. (Катя Банникова, 15 лет)
Пост N: 619
Зарегистрирован: 23.11.06
Откуда: Россия, Москва
Отправлено: 02.05.11 01:51. Заголовок: хорошо, что Вишневый..
хорошо, что Вишневый сад идет не так уж и часто успеваешь поскучать и додумать
странный странный Петя Трофимов его монологи проникают, и так правда иногда хочется помолчать, честно и тихо помолчать.. но с другой стороны то, что он говорит - несомненная, чистейшая правда
и это куда глубже, нежели просто интеллегенция глубже настолько, что при осознании становится страшно и хочется помолчать его слова душевны, сердечны. они и о душе тоже его слова - то, что хочется сказать миру, но как бы так сказать, чтобы не пустоте?
...но счастье-то все-таки предчувствует! а ведь это так немало
на предчувствии счастья, стоит в него поверить, можно мноооогое.. изменить, возрадить, поверить, увидеть, в конце концов да даже прозреть и оглянуться и тогда что-то, что казалось малозначимым наконец-то обретет смысл и примет на себя все свои размеры значимости и ценности
но вот "мы выше любви".. загадочная фраза, интересная и немного.. обманчивая, что ли что там может оказаться выше любви и каким образом вообще выше человеческих отношений и любви, в смысле общения да и просто просто любви..
«Сад» становится автопортретом очередного садовника: коварная пьеса. Якобы комедия. Все в ней милые придурки, все друг друга любят и под конец навсегда расстаются: одни – просрав (пардон) то, что называли своим счастьем, другой – под корень вырубив сад, «прекрасней которого ничего нет на свете». Куда как умно и логично! Когда автор текста до такой степени не желает подсказывать, любая интерпретация выдаёт интерпретатора с головой.
В РАМТе нелогичные люди располагаются прямо перед смотрящим, в шаге от него – забирают зрителей к себе на сцену, в свой дом, почти в свою семью.
Первое, что замечаешь на таком расстоянии: Бородин и Бенедиктов любят своих актёров, как талантливый ребёнок любит свои игрушки. Он знает: они живы. Способные к жизни, они оживают благодаря ему. – Бережно, тщательно один готовит им подходящий домик, а другой расставляет их внутри, водит туда-сюда, любуясь на их миниатюрность, благородство, тихую осмысленность.
Смотришь вблизи на актёров и убеждаешься, что они все, так или иначе, выращены одним художником. Самая их миниатюрность и ладность, интеллигентность, красота движений, их умение в любой миг заплакать настоящими слезами, их согласованность, связность говорят, что это куклы из одного ящика: бородинского.
(Но в прошлом сезоне, правду сказать, главреж скроил рожу Карабаса-Барабаса и устроил им… Бородино. Премьерное побоище. Опыт показывает, что в таких испытаниях уцелевают лишь халтурщики, а добросовестные ложатся костьми.)
Виден единый стиль: здесь он проступает до конца, и это… как бы сказать? из глубины идущий, давно вызревший стиль, который ты можешь одобрять или нет, но не уважать не можешь: он не надуман. Не условность, а правда чьей-то натуры.
Бородин создаёт кусочек жизни со своим ландшафтом, своими обыкновениями. Об этом я думала уже в школе: чем отличается искусство от изделий, которые на него похожи по конструкции, которым приписывается то же назначение? Очевидно, этим: следом присутствия в воздухе, единым оттенком освещения, модусом, наклонением, налётом, привкусом, предчувствием – эфемерным и несомненным указанием на откровение, до которого здесь остался шаг. Всё. Других критериев нет. Нечто в воздухе, обнаруживающее близость точно очерченной и при этом бездонной истины, вот что делает произведение художественным. Чтобы устроить ей площадку для взаимодействия с нами, вовсе не обязательно шуметь и разбрасываться направо и налево ярким; скорее, этой деятельностью смысл можно спугнуть. Тот, кто работает на одобрение зала и хорошие рецензии, не боится такого исхода, потому что истина для него не на первом месте (которое занимает эффект). Но до сих пор бывают, как выяснилось, люди, которым важней вырастить подходящее вместилище для откровения, чем получить пять с плюсом – от кого бы то ни было.
Не оглядывается на чужие мнения тот, кто знает, что сейчас делает именно то, что необходимо.
Семейная жизнь :-)
Маленькая площадка (место действия) семейной жизни, в которую собраны… уж кто в неё волею судеб попал: кровные родственники, приёмыши, соседи – да хоть лакеи, да хоть случайный наглый попрошайка с просёлка. Семья. Это становится очевидным, когда на прогулке все, уминая друг друга, усаживаются на телеге: в тесноте, да не в обиде. Умные, глупые, практичные, раззявы, старый да малый; даже в нескладности этой жизни, в самом её разорении под конец остаётся тихое предчувствие лучшего. Почему? Кто знает. Хоть бы, например, потому, что каждый из них ещё человек, ещё чувствует своё особое внутреннее устройство, не устал и не отказался от него, а значит, в самом деле сохраняет возможность где-нибудь вырастить однажды новый вишнёвый сад.
По этой же причине даже после катастрофы никто ни с кем не порывает. Удерживавший их вместе сад упразднён, его обитатели вынуждены разъехаться; но в постановке от начала к концу действия даже нарастают маленькие дополнительные связи. Члены Семьи конфликтуют снаружи, а внутри рефлекторно и неутомимо, как растение нащупывает свет, воду, почву, тянут друг к другу нити симпатии.
Когда Раневская (Гребенщикова) наезжает на Петю Трофимова (Красилов), это всего только выплеск: мало ли, что ляпнешь, когда нервы разгулялись! В её отповеди даже не предполагается резон. Требовала у Пети утешительной лжи, а это не его амплуа, с тем же успехом она могла подоить курицу. Он не вышел за свои рамки, как она и все прочие, как вообще у пессимиста Чехова никто, никогда, хоть под дулом пистолета, не выходит за свои рамки (а порой один шаг на волю стал бы спасением); ну, и напустилась на него, чтоб хоть так разрядиться. В постановке Бородина у каждого персонажа видна солидная, качественная душевная основа, ущербных нет; единственная причина, почему они все недотёпы – инертность: остаются при своём, даже когда для их же благополучия необходимо понять и / или сделать нечто новое.
Так что и упёртый вечный студент под плёнкой нудных умозрений скрывает подлинный резон, а не собственную несостоятельность. Не так глуп тезис, что свобода наступает, когда отдаёшь материальные блага и перестаёшь за них бороться. Как-нибудь проживёшь, ведь и Симеонов-Пищик, полагаясь на судьбу, до сих пор не разорился: так называемый случай всегда принесёт необходимое; а лишнего следует избегать. У Пети, казалось бы, живущего согласно теории, скорей теория удачно приклеилась на душевный склад и устремления, удачно оформила их, создав приемлемую для общества вывеску, чем душа стушевалась перед теорией. Поэтому Аня (Семёнова) отличает его не зря. Поэтому логично, что именно он в конце даёт определение Лопахину: мол, я-то знаю, сколько в тебе хорошего.
И зритель соглашается, потому что петины слова называют уже виденное. Этот Лопахин (Исаев), действительно, и крестьянин настоящий, и благородно устроенный человек; одно другому не противоречит. В постановке Бородина вырубка сада печалит, но не представляется катастрофой: победил не сильнейший, а лучший. Победил, не желая побеждать, после того, как не вняли его мольбам и советам те, кому он хотел отдать выигрыш. И если приходится напоминать ему, что с вырубкой следует повременить, пока Раневская не уехала, то не из-за его чёрствости или бестактности, а потому, что у него голова идёт кругом. Он прямо пьян от подтекста своего приобретения, и так понятно, что он не был готов к такому взлёту. Может быть, этот Лопахин лучше, чем был задуман, но сил размышлять об этом нет... Кто сейчас хихикнул, пусть сходит, глянет на Исаева в этой роли, а потом попробует повыё... высокоумно порассуждать. Благодать судить невозможно: встретил её – и спасибо.
Раневская (Гребенщикова) повергла меня в смятение по прямо противоположной причине. Сын утонул, любимый человек изрядное барахло, деньги кончаются, родной дом под угрозой… И вот худшее свершилось. Она плачет на расстоянии вытянутой руки от меня, а я ничего не чувствую. Вполне отдаю себе отчёт, каково ей приходится. Вижу: слёзы настоящие. Вижу, что в этот момент здесь нет актрисы имярек, а есть именно Раневская. И не чувствую ни хрена!
Дико.
Так задумано? В любом случае, к моменту, когда настал чёрный миг её судьбы, мне уже показали достаточно. Именно показали, потому что текст оставляет возможность жалости. Странное впечатление: безучастная судьба отняла последнее у безучастного человека. Почему-то во время спектакля даже то, что должно работать на Раневскую, выдавало в ней мелководье, отсутствие... коммуникации, скажем, вплоть до вещности. В неё ничто до конца не проникает, из неё ничто существенное не выходит к нам: места внутри маловато. Дверь открылась, а за ней сразу противоположная стенка, в двух шагах. Все проявления участия у Раневской казались условным рефлексом: чужая радость и беда остаётся чужой, их внешние проявления – сигнал, на который она реагирует, как подобает хорошим девочкам. Без натуги, легко, естественно. – Именно что легко. Не берёт в голову. «Лёгкий человек».
Наоборот, надрывная, не вылезающая из готовности к худшему Варя (Низина) симпатична вопреки своему настрою, и когда она ошибкой как следует приложила жениха по лбу, собственными нервами ощущаешь разгрузку: хоть так отвела душу. Да, навредила себе, осложнила и без того сомнительные отношения – но хоть разрядилась. Фу-ты, как хорошо. Когда Лопахин говорит: ключи бросила, хочет показать, что она тут больше не хозяйка… – получается объяснение только что рассказанного анекдота. Варин жест нельзя было истолковать иначе. Сама её цельность, полнота проживания каждого момента располагает, и вот вам ещё один симпатичный персонаж.
И т. д., а уж Симеонов-Пищик (Гришечкин) – просто солнышко. Легенда о его происхождении от лошади кажется не дикой, а естественной: он – кусочек стихии, почему-то облекшийся в человеческую форму. И тихо подсказывает нам, что природа всё исцеляет, что главное – встроиться в её целительное течение, тогда собственная бренность перестанет тебя тяготить.
Даже скверный-неверный любовник Дуни (Морозов), и тот как бы не сволочь – просто не берёт в голову, подражая Раневской. Никому не желает зла. Удаляется, так сказать, разбрасывая воздушные поцелуи, в духе народной песни: «Кому должна я, я всем прощаю…» В самом деле, чего нам всем от него нужно? Он красив, как куколка, мы на него полюбовались и должны теперь сказать спасибо!
Дуняша (Матюхова) – киндерсюрприз. Не врёт и даже не преувеличивает: да, нежная! Лесная фиалка. Страшно прикоснуться. – Как вдруг воплощённая нежность и тонкость впивается в Яшу клещом и принимается валять его по полу в долгоиграющем поцелуе: нещадно, самозабвенно. Откуда что берётся! Получается, он закуривает, освободившись, не из цинизма, а чтоб успокоиться после опасного нападения. Выходит, в его сентенции есть доля правды: если девушка вот этак любит, она и впрямь безнравственная.
Похоже распределяются роли в дуэте вечного студента и барской дочки: после пламенного спича Пети на телеге Аня берёт инициативу в свои руки, тут-то всё и налаживается. В конце зритель уверен, что Петя и Аня поженятся. Так что дело не в инициативе, а в том, кого и как любить. Если Яшу и этак вот «нежно», останешься с печальным воспоминанием и эпитетом «огурчик»; если Петю и так… то резво, то вдумчиво, как Аня, получится прекрасная семья.
Единственный монстр постановки – Епиходов (Редько), но и он безвреден, точнее, вредит одному себе; и даже у него есть миг просветления, когда он с детски-наглым видом распевает «любила я, страдала я…», показывая, каким образом даже он, всё-таки, мог бы быть счастлив. Подобно прочим членам Семьи, он содержит залог счастья: кусочек подлинности.
Где-нибудь, когда-нибудь каждый из них способен вырастить новый сад. Но ясно, что сделают это далеко не все. Меньшинство. Если вообще кто-то сделает.
Что именно мешает каждому из них, вопрос вне компетенции автора пьесы и режиссёра. Над этим приходится думать самостоятельно. И этот вопрос гораздо существенней вырубки сада.
Фирс (Лученко) в этой постановке солиден и одет по-господски, у него даже цепочка от часов бежит по жилету. Он представителен, основателен, почтенен. Это не убогий забитый крепостной, а верховный распорядитель здешней жизни. Но его забыли! – Вот этого, значимого донельзя, этот центр тяжести, этого genium loci забыли, словно зонтик или петькины калоши.
И он не делает из этого трагедии, а говорит, задрёмывая на стуле, самому себе то, что часто повторял другим слугам: недотёпа.
Не есть ли Фирс тут единственный зрелый, заслуживающий уважения человек? До конца взрослый. Даже Лопахин сходит с катушек, осознав себя владельцем заветного сада – у него крыша едет, а когда надо объясниться с Варей, он безнадежно теряется: теряет себя – прокол, провал, полное бессилие, падение в небытие, словно кошмар, когда сердце барахлит (как не вспомнить Пессоа: “Quem quer dizer quanto sente Fica sem alma nei fala, Fica sò, inteiramente”). Один Фирс всё время действует и говорит, как заботливый дедушка многочисленных несовершеннолетних внуков, и, обнаружив, что его забыли в запертом доме, сохраняет самообладание, оборотная сторона которого – невысокое мнение о господах. Если бы он считал их разумными существами, он бы огорчился. От кого в принципе ждут чего-то зрелого и достойного, на того могут и обидеться. Фирс знает, с кем имеет дело. И когда он засыпает вечным сном, упрекнув одного себя, это нестерпимо. Вот это – трагедия. Единственное, что в этой пьесе трагично.
30.09.2010
В этот раз Раневская всё-таки вызвала небольшое сочувствие.
Подлец Яша ржал постоянно и заразительно, а в решающий момент пожалел Раневскую без слов, но от души. Пошёл для этого в угол, как сам себя наказавший ребёнок.
Лопахин получился по-прежнему amandus; последняя беседа с Варей навевала большую печаль. Он вдруг, от непостижимого внутреннего испуга, забормотал, заторопился, ненужные слова о поездке в Харьков на всю зиму были откровенно идиотичны. Лопахин был как потерянный, городил незнамо что. «Кто высказать много желает, теряет и разум, и речь, себя, одинокий, теряет.»
В пикировке с Варей Редько так слепил Епиходова, что смотреть на это, по сути, безобразие было, как слушать мой любимый квартет соч. 59 №2. – Иметь гармоничный плечевой пояс и быть ловким от рождения – ещё не всё, что нужно, чтобы нарисовать эту чётко направленную горизонталь, потом верчение вокруг стола, замедляющееся, готовое застыть – и вдруг вылет за ворота: только, что крыльями не хлопнул и не каркнул. И возвращения, столь же стремительные, как бегство, и повторное улепётывание, когда разъярённая Варя сперва взором, а потом и руками ощупывала пространство в поисках оружия. Когда, найдя трость Фирса, она звезданула жениха в лоб, Епиходов на миг высунулся из-за него, как злорадный чёртик, и скрылся.
Пока он двигался вдоль первого ряда, приближаясь к Варе, произнося свою невнятицу так, словно это вполне законные и осмысленные речи, правая рука, вытягиваясь вперёд, дорисовывала смысл, который трудно было бы выудить из косноязычия, и смысл был жутковатый.
При первом появлении он не споткнулся и не упал, а как-то незаметным образом уронил ветки; со стулом тоже обошёлся умеренней, чем делал раньше: не опрокинул его, пятясь, а закрутил в горизонтальной плоскости и сам вокруг него закрутился, и поймал вовремя за спинку, остановил; застыл на пару секунд, всматриваясь, чтобы потом заключить: ну вот, видите… что и требовалось доказать!
Необычайно, исключительно, странно, как внезапное прозрение, прозвучали слова Пети в последней беседе с Лопахиным. И стало понятно, почему тот говорит ему: спасибо за всё.
Когда Варя выдернула зонтик из-под чемоданов, Епиходов кувырнулся и остался лежать в позе опрокинутого жука; Лопахин протянул ему руку и легко его поднял. Из-за странного впечатления от этой выходки я впервые обратила внимание на смысл того, что Лопахин нанял Епиходова. Ладно, обещал пристроить Шарлотту: пристроить (а не взять к себе на работу), причём вменяемого, доказавшего свою трудоспособность человека. Но зачем ему этот убогий, чокнутый тип? Вот ещё одно подтверждение петиной характеристики.
...Всё-таки из текста пьесы прямо следует, что Лопахин благороден донельзя. И было так или не было в предыдущих двух версиях, но в этой бросилось в глаза, что Епиходов просто принёс Лопахину пальто по его требованию, но не помог надеть; получается, Лопахин жалеет этого придурка. Щадит. Уже не гонит прочь, как в начале, не напоминает: ты лакей; видно, что-то понял.
24.11.2010
Впервые видела Искандер в роли Дуняши. Когда Лопахин никак не может попасть в левый рукав пальто, потому что у Дуняши руки дрожат, и когда она при первом поцелуе с Яшей подчёркнуто кидает блюдце, ощущалось неудобство. Матюхова представляется отчётливо лучше благодаря эманации особой, с каким-то странным резоном придурошности. Рукав не поддаётся ей как-то между делом, без акцента, неудача движения кажется естественной.
Епиходов получился спокойней и веселей обычного; пел с настоящим удовольствием (у Редько красивый голос: насыщенного тембра, с низкими обертонами – чего бы ему не петь); в сцене пикировки с Варей вошёл в азарт и перескочил через бутафорское деревце, а при повторных изгнаниях совсем расхулиганился; но в прошлый раз эта коронная сцена получилась лучше.
Яша, выдув предназначенное отъезжающим шампанское, принялся икать и явно испытывал большие внутренние проблемы – так Морозов, очевидно, учёл свою же реплику, что шампанское ненастоящее («правда? Я за 8 рублей купил»).
Опять почти ноль сочувствия к Раневской, несмотря на её полную убедительность – только уважение к актрисе за детскую лёгкость движений, за умение выйти с лицом от силы сорокалетней, а уйти с лицом шестидесятилетней женщины и технично плакать: сколько надо, когда надо и как надо. Но вот субъективная заморочка: даже, когда она плачет, вспомнив о гибели сына, при первой встрече с его бывшим учителем и потом, сидя на телеге, когда зашла речь о грехах (да какие ваши грехи! – не постигая, возражает Лопахин), эти слёзы вызывают у меня сначала раздражение и лишь потом некоторую жалость. – Муха бьётся мордой в стекло рядом с раскрытой форточкой. Олигофрен жрёт в энный раз сапожный крем, в результате в энный раз попадает в реанимацию. Это трагедия?... Вряд ли. Вот когда кто-то сделал всё, что было в его силах, чтобы выжить и остаться верным своему Творцу, но погибает в столкновении с форс-мажором, тогда позволительно употребить это слово. А Раневская всласть самодурствует и ловит от этого кайф: оплаченный множеством бед, в т.ч. жизнями других людей. Как сидит на ней платье! Как красиво она общается с окружающими – походка, жесты, улыбка, постоянное веселье без наигранности, солнце на лице! Это же идеал, в определённом смысле. Глядя на неё, понимаешь, что Аня сияет не в силу молодости, а потому, что пошла в мать, как заметил Гаев. Эта Раневская несёт радость повсюду... Но от неё хочется уйти подальше.
Опять восхищение Петей, актёром и персонажем, с его субтильностью и нервом, с его умением любить Аню, которое без слов опровергает нападки измученной и потому несправедливой Раневской (не надо Пете ни бороды, ни любовницы, потому что борода ему не идёт, а жена, в силу режиссёрской трактовки, обеспечена); и восхищение вещами, которые он и Лопахин говорят друг другу на прощанье. В этой постановке они звучат полновесно. Когда Лопахин хочет рассказать, как заработал 40 тыс., а рассказывает про красоту цветущих маков, понимаешь, почему Петя ценит его вопреки своим убеждениям. Когда Петя говорит, что дойдёт до счастья, а если даже нет, укажет путь другим, Лопахин смотрит на него не только с исаевской солидной насмешкой, но и с нежным сожалением, которое своей огромностью придавливает, придушивает слова – молчанье уместней.
«Уж лучше жёлтого в середину!!» – самая эффектная реплика Пети в этой постановке. Молчал, молчал, и вдруг обнаружилось, что болтун дядя достал его конкретно, до нестерпимости: что эта болтовня не простое сотрясение воздуха, что она почти преступна.
Когда Петя рассказывал Ане, что народ пьёт, он сделал соответствующий жест (щёлкнул себя вскользь по шее) – это вышло неожиданно хорошо: пессимизм (такова жизнь), изящество, грусть; и он на миг погрузился в созерцание своего прошлого, туда, откуда взят этот опыт.
Вообще, вблизи Красилов неотразим: вблизи видна его порода. (То, что остаётся за вычетом мастерства.) В «Приглашении на казнь» и «Фандорине» он делает плакат с крупными, знаковыми позами и жестами, составляющими набор обозримый и неизменный, а в этом камерном спектакле пускает в ход, условно говоря, мелкую орнаментику, штрихи и динамические оттенки. Когда он в ударе, видишь умного, достойного артиста, который показывает тебе в персонаже то, до чего вряд ли сама додумаешься; и забываешь на время спектакля, чем этот человек зарабатывает на жизнь… Не то что язык не повернётся и т. д., а самая мысль замирает в шаге от осуждения, занятая дивно сработанным «облезлым барином».
Хорош дуэт Вари с Аней, в прямом и переносном смысле. Два брильянта – Низина и Семёнова. При их первой встрече любуешься в чистом виде взаимодействием, темпоритмом реплик и движений, словно играют скрипка и виолончель, словно свет (Аня) и тень (Варя) заигрались под ветром. В этот раз, взяв леденец, предложенный дядей, Аня сунула его в рот и почти тут же, распробовав, выложила языком в левую ладонь, пока дядя смотрел в другую сторону; зажала в кулаке и уж не выпускала до конца разговора. Её невысказанное, украдкой показавшееся в гримаске «бэ» было великолепно. (Кстати: Семёнова стабильна, как автомат. Вот у кого не бывает ни лучших, ни худших дней, при том, что она может изменить или добавить какую-нибудь подробность. Полинять может кто угодно, даже Матюхова, даже Редько; только не Семёнова.)
Как всегда, реалистичные старые актёры: Лученко и Балмусов – Фирс и Гаев. Естественность и душевное здоровье этих людей зовут в прошлое; они, собственно, питают и коллег, и зрителей своей подлинностью. Балмусов не играет Гаева, он и есть Гаев на время спектакля: слегка поистаскавшийся, элегантный господин, единственное занятие которого – безделье, возведённое в ранг профессии; кряхтящий под грузом лет Лученко ничего не делает, чтобы выцыганить сочувствие, но его сидение на стуле в заколоченном доме образует высшую точку печали.
(Те, прежние люди (были) органичны, в них нет ни грамма т. наз. пластики, которая меня восхищает в людях моего поколения и моложе; они живут на сцене просто и сердечно, пока живут. Каждая поза у них глубоко продумана, и всё-таки это совершенно бытовая, в повседневности укоренённая поза.
Гришечкин вот тоже приближается к этому типу.
Редько – противоположный полюс. Он либо холоден и создаёт ясную, причудливую, интересную форму без намёка на содержание, либо проваливается в последнюю основу всего, прямо в смысл, так, что избавляешься, наконец, от мешающего «я», вливаясь туда восприятием через проделанную им дырку.)
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 317
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Страница Е.Редько
(Или вы имели в виду: "руку ушиб" - не делал?) Потому что когда я смотрела "Вишневый сад" в первый раз (года 4 назад), тоже, помню, очень за Петю испугалась - что упал "не по роли" (грохот был жуткий 
) и что у него действительно нога болит. Артист! 
) Трофимов такой скромный, "облезлый барин"- по Чехову! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума
